«Мне же надо в чем-то ходить, пока я зашью и постираю штаны», – оправдывала себя Женни, вынимая из саквояжа платье. Оно ей еще ни разу не пригодилось за это лето, зря что ли брала.
– Женни, где ты бродишь?! Объясни им, что холсты еще сырые, смажут все краски. Аккуратно, сеньоры! Женни!!!
Женевьева забралась на сцену вразумлять неосторожных актеров. И остановилась, пораженная. Столько экспрессии было в броских щитах, что ставил Барт. Краски кричали. О несовершенстве человеческой души, о смутном терзании, о мрачных подозрениях. Просто абстракции. Просто игра цветом. После натуралистической афиши она ожидала не таких декораций. Барт пятился и налетел на нее. Обернулся.
– Не знаю, надо ли было так подчеркивать. Или лучше бы оттенить игру – и все.
Он оглядел ее и, ей показалось, улыбнулся, одними уголками глаз.
Женни покраснела. Может, он и не заметил, а ей почудилось. Вовсе не для него она надела платье.
На нарядную Женевьеву обратили внимание другие. Посыпались комплименты. Женни засмущалась и готова была сквозь землю провалиться. Последним разглядел нежную голубоглазую блондинку в окружении смугловатых брюнетов руководитель труппы. Вот она, настоящая Дездемона! Румянец загримируем.
– Стоп, стоп, стоп. Все вниз, – закричал он. – А ты возьми текст и прочитай.
– Я? Я не умею. – Но соблазн был так велик, что Женин, сильно волнуясь, зачитала слова с листка.
– Хорошо, – ободрил директор. – А теперь – в действии.
Женевьева посмотрела в зал. Раньше она робела. Она смертельно тушевалась и ни одного слова не могла произнести со сцены, прилюдно. Родители оставили попытки задействовать ее на своих «Вечерах». В Литературном салоне она всегда была просто зрителем. Конечно, ей хотелось. Еще бы. Наедине она так часто разыгрывала всякие сценки. Но то наедине.
Барт краем глаза заметил, как предыдущая Дездемона злобно прищурилась. Он сделал шаг и встал между нею и ступеньками. Так, на всякий случай.
Все ждали. Женин посмотрела на Барта. Ну почему он такой серьезный? Женин открыла рот произнести фразу. Слишком напыщенное предложение, кто только додумался такое написать! Ах, ну да, Шекспир! Ее разобрал смех. А они все под сценой внимательно слушали. Она попробовала еще раз и рассмеялась опять. И опять. Женин покачала головой.
– Нет. Я не смогу.
Она убежала в подсобку. В конце концов, у нее есть важные дела. Саквояж перепаковать!
Барт зашел к ней, притворяясь, что по делу.
– Мне краску нужно поставить.
– Я не расстраиваюсь, – сказала ему Женин, отрываясь от своего чемоданчика.
– Первый раз всегда страшно, – утешил Барт, еще раз проверяя, хорошо ли он закрыл крышки на банках.
– Это я раньше боялась. Сегодня меня почему-то смех душил, – вздохнула Женин.
– Это все же лучше, чем если бы потом тебя задушила Дездемона, оставшись без роли, – серьезно заметил