– Это о нем? – кивнул на письмо султан, видя, как дочь схватилась за горло.
– Да…
– Передай Хюмашах, что я неволить не буду, но в казни ее любимого моей вины нет.
– Я знаю…
– Что еще такое делал для Хуррем этот человек? Это он раскрыл Каролину?
– Нет, отец, там помог Иосиф Хамон, он отправил людей, чтобы расспросили обо всем.
– Хорошо. Иди.
Михримах шла от отца, сжимая в руке письмо Баязида, и плакала. Как сказать Хюмашах, что ее возлюбленный казнен ее дядей за выполнение задания ее бабушки?
Хюмашах, шагавшая по коридору навстречу, обомлела:
– Что, матушка, что?! Что-то случилось? – Заметив письмо в руке у матери, ахнула. – Отец?!
Михримах скомкала лист, сунула за пазуху.
– Нет, дорогая, нет. С отцом все в порядке, я бабушку вспомнила…
– А… Повелитель что сказал?
– Повелитель сказал, что неволить тебя не будет.
Хюмашах счастливо заблестела глазами:
– Я подожду Аласкара, я буду его ждать столько, сколько нужно!
Глядя вслед дочери, Михримах едва не застонала. Пусть так, пусть ждет и надеется пока… так лучше, время лечит… может, потом… когда-нибудь… но не сейчас. Пока пусть верит и ждет.
Солнце и луна…
Михр-и-мах – солнце и луна…
Так бывает, когда луна торопится появиться на небе, когда солнце еще не ушло на покой.
Так было, когда у Хуррем родилась крошечная дочь.
Валиде Хафса Айше никак не могла понять, радуется она рождению девочки или злорадствует. Конечно, куда почетней родить мальчика, но второй мальчик у Хуррем – это почти личное оскорбление валиде.
Хорошо, что девочка, решила Хафса Айше.
Но с другой стороны, почетней рожать мальчиков. У Сулеймана пока ни одной дочки, все сыновья, хотя их осталось двое – Мустафа и Мехмед, еще двоих забрала болезнь. Старшего, Мустафу, родила красавица Махидевран, а Мехмеда эта пигалица, которую Повелитель даже после рождения сына не отправил от себя прочь, а снова взял на ложе!
Михр-и-мах… Солнце и луна… Пусть девочку зовут именно так!
Она крошечная, недоношенная. Выживет ли?
Гарем злорадствовал, потому что у Хуррем не получилось родить второго сына, а первый… это случайно!
Теперь-то Повелитель возьмет на ложе какую-нибудь другую?
Не взял, снова позвал к себе эту зеленоглазую! Объявил, что рождению дочери очень рад, это его любимая принцесса, что статус Хуррем – Хасеки – подтверждает и фирман о рождении дочери выпустил (невиданное дело!), словно это не девчонка, а наследник престола.
Если честно, то и валиде тоже хотелось внучку, у нее столько внуков, а внучка только вот эта кроха, что таращила свои зеленые, как у матери, глазенки и смешно причмокивала губками. Однако характер показала с первых дней, за жизнь боролась не хуже братца Мехмеда, тоже родившегося маленьким и слабеньким.
А дальше – удар для всего гарема, и для валиде в первую очередь, – султан в ответ на сообщение,