– Ваша мама сказала, что вам нужно жилье. Так мы сдаем!!! Пришли поговорить. Она когда будет?
– Не знаю, я ничего не знаю! Как вы вошли сюда?
– Так через забор! – ощерился Ленька малозубым ртом. – Ворота же заперты!
Через забор, напролом… Прямо сквозь мою судьбу шли, тянулись, врывались и оставались в ней непрошенные люди, чужие ситуации, ненужные обстоятельства.
Второй переезд по городку принес некое облегчение багажа. Половину досок, бывших когда-то мебелью мы бросили прямо во дворе, что-то сожгли, что-то выбросили.
На этот раз мы обрели пристанище именно в Ленькиной времянке на улице, названия которой мне уже не вспомнить. Это был маленький двухкомнатный домик из бревен и фанеры, с дровяной печкой и колодцем во дворе. О том, что протопить его будет невозможно, а крысы ходят прямо по коридору, мы узнаем немного позже…
Наше имущество перевозили в три приема на грузовом ЗИЛе при помощи Леньки, Лешки и их сотоварищей. Управились за четыре долгих часа.
Как и положено в деревне, дело закончили выпивкой, закуской и почти родственной беседой. Ленька поведал всем, что это его участок, здесь он будет строить дом и водил всех к забору, где зиял большой котлован для будущего фундамента. А этот маленький домик, который он сдает нам, всего лишь нелепое временное сооружение перед большим строительством.
Я видела, что приглянулась этому Леньке. Следует описать его, чтобы понять весь масштаб моего дальнейшего падения… Маленький, худощавый сморщенный дрыщ, от беспробудных пьянок лицо приобрело насыщенный темный цвет. Ушастый и губастый до неприличия. При разговоре слюна собиралась в уголках его рта плотно-белыми каплями, и он утирался рукавом, пока еще был не слишком пьян. Белые же комочки быстро скапливались и в уголках его глаз, но он даже не догадывался об этом. Не это беспокоило его.
Был ли он человечен? Да, безусловно. Он был расположен к нам ровно настолько, насколько мы могли рассчитывать на это. Он мог бы стать другом, соседом, еще кем-то… Но он решил приударить за мной с той наглой уверенностью, происхождение которой навсегда останется для меня загадкой.
Уже совсем поздно, вечером, а скорее ночью, когда все звезды стали отчетливо видны на небосклоне, «гости» стали расходиться. Мама так напраздновалась, что Ленька начал казаться ей близким и понятным.
– А чем не жених? – спросила она меня после его ухода. – И дом есть, и работает на фабрике. Ну и что, что пьет… Здесь все пьют. А если не пьют, то закодированы. Кому ты еще будешь нужна? Прынцесса!!! Давай, выходи за него замуж, он на руках тебя будет носить.
Я сидела на вновь обретенном крылечке, не совсем пьяная для поддержания такого разговора. Я слушала маму сквозь мутную пелену ужаса, обуявшего меня. Предельно логичный человек, я понимала, что участвую в представлении театра абсурда. Я курила сигарету за сигаретой, обнимала