«Рядом с троном – рядом со смертью». Дмитрий Дюков

меня за собой. Провожаемые удивлёнными взглядами, мы буквально стрелой пролетели через двор и поднялись в приёмную палату боярина. Первым же делом, притворив дверь, Годунов поинтересовался, когда это произойдёт, на что я ответил вполне в цыганском стиле, что, мол, вскоре, но точно ещё неизвестно. Хотел узнать он и о здоровье своих жены и детей, на что пришлось отговориться незнанием. Далее разговор перешёл в практическое русло, а именно в отношении меня и моей родни к порядку престолонаследия. Тут мне пришлось проявить себя настоящим Павликом Морозовым, открестившись от мечты родни о троне, и поведать, что лично я наперекор высказанной Божьей воле точно не пойду. Борис начал прикидывать, кого из Нагих можно упросить помиловать у царя и боярской думы, но моя просьба наперёд освободить от наказания посадских Углича в очередной раз ввела его в ступор.

      – Даже для матери своей не станешь просить милосердия? – наконец смог произнести он.

      Отвечать «нет» было бы слишком. Однако продолжать жить куклой в руках Марьи Нагой не хотелось, поэтому я попросил определить её в какое-нибудь имение доходное, под домашний арест, на покой.

      – Упокоить матерь алчешь? – Годунов смотрел на меня как на явившегося посланника дьявола.

      Попытался объяснить своё предложение словами попроще, мол, надо оградить её от беспокойств, пожить в уединении от буйных родных, но без насилия и тюрьмы.

      – Из мира удалить желаешь, – перевел на понятный себе язык боярин.

      Тут уже пришлось насторожиться мне, и я настойчиво повторил, что казней быть не должно, ни посадских, ни родственников.

      – Слава богу, при государе Фёдоре Иоанновиче именитых людей смертью не казнят, токмо, бывает, опалу возложат али на украйны дальние отошлют с приставами, а как до прямых убойц людишек государевых, тех миловать невмочь.

      С наказанием непосредственных исполнителей убийств я согласился. Но обрекать родню на ссылку тоже не хотелось, и я попросил поселить их под охраной в их имениях.

      – Пущай водворятся в казанских аль пермских вотчинах, а ежели не владеют теми, то государь пожалует.

      О том бить челом царю и порешили, и беседа перешла на тему сугубо практическую, а именно о материальном вознаграждении за сдачу семьи и прав на престол. К тому, что с лёгкой руки отписал царственный брат, мне пообещали добавить отнятое у Нагих и ещё пожаловать имениями да денежной и меховой казной. Также в кормление матери дать какую-нибудь слободу побогаче или городок победнее. Обрисовав столь радужные картины скорого обогащения, Годунов решил время не тянуть и предложил собираться в дорогу на Москву.

      Боярин настолько торопился в дорогу, что решил ехать в возке и в нём же отобедать. От приглашения присоединиться я не отказался, о чём практически тут же пожалел. За трапезой Борис Фёдорович засыпал меня вопросами о ближайшем будущем, интересовали его в основном внешнеполитические проблемы. Собственно, я не мог сообщить ни о перспективах шведской рати, ни о том, начнется ли война с Польшей,