Настя уронила лицо на руки. Потёрла щёки.
– Что же теперь делать…
– Ничего. Делайте вид, что ничего не случилось.
Машину слегка тряхнуло на колдобине. Громада заброшенной стройки нависла над дорогой, словно хотела посмотреть, кто это тут едет и как с этим кем-то можно позабавиться. Среди обнажённых рёбер этажей что-то двигалось, и Настя искренне понадеялась, что это местная шпана ищет приключений на филейные части.
– Надо мне было вас послушаться, – произнесла она. – Тогда бы ничего этого не случилось.
Зонненлихт усмехнулся.
– Я прекрасно знал, что вы этого не сделаете.
– Откуда вы знали, что сделает он?
Тот пожал плечами. Вывел машину во двор.
– Знал.
Возле подъезда слонялась дворовая собака, что-то вынюхивала в снегу. Настя подумала, что сейчас за ней захлопнется дверь, и она останется наедине со своим омерзением и одиночеством. Может быть, достанет из загашника бутылку вина, может быть, даже выпьет, чтобы забыться. Наверняка пойдёт в ванную, чтобы жёсткой мочалкой соскрести с тела отпечатки чужих пальцев. И наверняка уснёт в тёплой воде, и это станет финалом…
Может быть, тогда всё будет хорошо.
Машина остановилась. Зонненлихт перегнулся через кресло и взял с заднего сиденья высокий узкий пакет.
– Хотите коньяку? – предложил он.
В голове у Насти пролетела всклокоченная стая мыслей: дома вроде бы порядок (был вчера, а сегодня она опаздывала в институт и устроила привычный кавардак), в холодильнике мышь повесилась, и вообще – у неё дома Зонненлихт, и она будет с ним пить коньяк! Сказали бы ей об этом вчера – куда бы она предложила пойти сказавшему? А ещё ей придётся остаться одной в пустой тёмной квартире, и даже если она включит свет, то страх не уйдёт – если только не принять предложение.
– В медицинских целях?
– Сугубо, – кивнул Зонненлихт.
Первым делом Настя включила свет в комнате и на кухне. Мысли путались и перебивали дорогу друг другу. Зонненлихт разулся, нанизал на крючок петельку пальто и прошёл вслед за Настей в единственную комнату.
– Скромно, – заметил он. – Впрочем, скромность украшает.
– Присаживайтесь, я сейчас стаканы принесу, – Настя носилась по комнате, сгребая вещи в шкаф и создавая видимость порядка. Зонненлихт сел в кресло у стола, поддел указательным пальцем обложку одной из тетрадей и заглянул внутрь. Настя покосилась в его сторону: социология. В эту тетрадь с цветком на обложке она конспектировала социальные проблемы распределительных отношений.
– Не волнуйтесь за экзамен, – сказал Зонненлихт, когда Настя принесла с кухни рюмки и села на стул напротив. В марках коньяка она не разбиралась, но такие, как её гость, дешёвку не пьют. – Мальчик, конечно, будет куражиться, но в итоге поставит всё так, как надо. Помните об этом и ничего не бойтесь.
– Я не знаю, как ему в глаза смотреть, – проговорила Настя, разглядывая красно-коричневую жидкость в рюмке. Зонненлихт хмыкнул.
– Можно подумать, это вы