Но вчера всё было иначе. После починки снаряжения для шахт мы отправились в Эйа-Анг. Мой отец, Стерли, зарабатывает на жизнь тем, что держит небольшой сад и шьёт одежду, а иногда мы и многие другие мужчины работаем в королевских рудниках. Обычно мои прогулки по вымощенным улицам проходили в мечтах. Меня всегда привлекали строгие стены крепости, где жил сам король, я всегда искренне верил, что рано или поздно смогу занять место в стенах замка в качестве правителя. Я пребывал в грёзах и мечтах о прекрасной любви и бессмертных подвигах, ведь если даже отнять у человека всё имущество, у него всё равно останется хотя бы одна мечта, и порой это даёт надежду и желание жить.
– … постарайся не попасть под копыта лошадей! Чёрт, да ты меня совсем не слушаешь! Мортемар!
– Да, отец? – я обернулся тогда на крик отца, вздрогнув от неожиданности. Мы уже подъезжали на нашей телеге к рыночной площади, где обычно останавливались такие же сельские торговцы, как и мы. – Я буду осторожен, вот увидишь! – Наша лошадь остановилась у края дороги и в ожидании переминалась с ноги на ногу.
– Эх, что с тебя возьмёшь? – старик пожал плечами, доставая небольшой деревянный ящик, заполненный свежесшитыми рубахами. Я в это время снимал с телеги два небольших ящика со спелыми яблоками. – Иди, любуйся городом, раз уж так хочется, только я тебя прошу, никуда не встревай, хорошо? Миллию привет передавай!
– Хорошо, отец! Я постараюсь вести себя хорошо.
Это был обычный разговор в подобные дни. Как бы сильно я ни был занят, я всё так же неизменно заходил в книжную лавку, где работал помощником мой друг Миллий. Мы с детства были лучшими друзьями, и проводили время вместе, но когда его родителей не стало (мать умерла от болотной болезни, а отец, не оправившись от горя, вскоре зачах и тоже умер), ему пришлось как-то зарабатывать. Его единственным шансом прокормить себя был кропотливый труд библиотекаря. Нужда привила ему уважение, но не любовь к книгам, потому что у его мысли были заняты нашей общей мечтой: стать воинами Нирена.
– Здравствуй, братец! – пепельная копна волос наполовину закрывала лицо Миллия, худые жилистые руки указывали на полуголодное, но сносное существование и выносливость их обладателя. Протянутая ко мне ладонь была пощерблена, словно дерево, по которому долго резали карманным ножиком, а узловатые пальцы крепко держали эту книгу, в которой я сейчас пишу. – С днём рождения!