Ладно, надо приходить в себя, сейчас на дворе осень, все грустно и печально. Я уже достала свой чёрный зонт от дождя в ожидание первого ливня. Который я проведу на улице.
Я вернулась к просмотру сериала. За просмотром очередной серии я полностью окунулась в сюжет и забыла, что мой новый друг так и не вернулся.
Сериал орал на полную, я сидела в ванной перед зеркалом и слушала краем уха происходящее в фильме. Ванная моей комнаты была большой, ее оборудовал мне папа. Когда я хотела побыстрее лечь в кровать, я принимала быстрый душ в душевой кабине, если же я хотела затянуть с этим, я доставала ароматические свечи, включала какой-нибудь фильм и сидела так до двух ночи, играясь с пенкой. Изначально комната полностью должна была принадлежать мне, никого подселять и не должны были. В детстве я не любила компании. Любила одиночество. Пускать в тишине пёрышки, кривляться перед зеркалом, считая, что я самая красивая, перемещаться из одной части комнаты в другую и еще много чего. Это было отличное время, мне не нужен был никто, я была совершенна…
Я провела по рамке зеркала, в которую были залиты Анютины глазки и другие травки. Рама была давольно пыльной. Я давно ее не протирала. В комнате зазвонил телефон. У меня нет друзей и нет семьи. Я усердно игнорировала звонок, но когда мне усердно постучали в стенку, я ответила им пинком по плитке и пошла отвечать на звонок. Господи, Джина. Ненавижу эту девчонку. Она сто раз подставляла меня предавала, но каждый раз считала нашу дружбу нерушимой. Когда она ушла из академии, я думала, что проблемы конечны, но это была слепая, детская радость…
Я отклонила вызов и включила телефон на беззвучный режим, выключила сериал и убрала ноутбук.
Я уже хотела пойти глазеть на себя в зеркало и дальше, как вдруг меня привлекла маленькая розовая книжечка на столе. Я включила маленький свет, осветивший пространство стола. На книжечке было написано “Дневник Принцессы”, боже мой, я вела этот дневник в десять лет! Недавно перебирала старые вещи и нашла его там, забыла прочитать и дневник остался на некоторое время лежать на столе. Я сломала замочек пилкой и села на пол. На первой странице был мой рисунок феи с короной. Когда то эта нелепая уродка казалась мне настоящей красавицей. Снизу было подписано "Эдита Кэрол Бергинсон”. Конечно, в мире нет более уродливой феи. Дальше мой рассказ о себе, написанный кривым детским почерком. Такой наивный и по – детски прекрасный. Я узнавала в каждом слове себя сидящую за столом, держащую не по размеру ручку и выводящую и без того угловатые буковки. Сейчас я пишу не лучше.
Я прочитала около сорока страниц. Все свои боли, желания, недопонимания, вопросы я помнила в точности, как будто это было только вчера или происходит сейчас. Я в очередной раз убедилась, что зря хотела скорее повзрослеть. Это была ошибка. На одной из страниц был кармашек, я даже не припоминала на тот момент, что положила туда, но когда я развернула бумажку, мне сразу же стало все понятно. Это была записочка на состарившей серой бумажке в клеточку, на которой была красиво вырисованная