Недалеко от них, закинув ногу за ногу и опершись спиной и локтями о стол, расслабленно сидел Мишаня Волошин – тридцатидвухлетний молодой мужик мощного телосложения, обладающий весёлым нравом и редким качеством находить общий язык со всеми и практически в любых ситуациях. Увидев Селиванова, он, как всегда, широко улыбнулся и крикнул:
– Эй, Вовка, иди сюда!
После дежурных вопросов о новом месте, новой школе, родителях, он сказал:
– Я тут на прошлой неделе был у тебя на тренировке (надо было с Вячеславом кое о чём перетереть), понаблюдал за тобой. Хорошо работаешь, удары хорошие, уходишь грамотно, чувствуется – его школа.
– Вячеслав Васильевич с нас семь потов сгоняет и три шкуры спускает, все пашут почти на пределе, а иногда и за…
– Тебе, Вовка, только злости добавить надо, я твои спарринги смотрел, так ты вроде как жалеешь их.
– Я злость на соревнованиях стараюсь включать, а так как-то не получается.
– Ну ничего, когда тебе по голове хорошо настучат, она сама включаться будет, без твоего желания. А как там в новой школе, никого ещё месить не приходилось?
– Да не лезет вроде никто, таких особых придурков не наблюдается, в классе ребята нормальные. И ещё оказалось, что по многим предметам у меня подготовка лучше, чем у них, – преподавание в нашей 29-й посильнее было…
Вовику захотелось рассказать Мишане о ночном эпизоде с бросанием камней (честно говоря, хотелось похвастаться, как он удачно всё исполнил и ушёл целым и невредимым). Он прикинул, что ничего страшного не случится, если он расскажет, до его врагов это уж точно не дойдёт…
После услышанного Мишаня достаточно долго, по меркам ведения беседы, с интересом молча разглядывал Селиванова, как бы прикидывая и примеряя его рассказ для чего-то своего, существенного, дальнейшего, имеющего важное значение. Вовик ждал похвалы, слов одобрения, ему хотелось, да и лестно было услышать что-то такое от Мишани Волошина, уважаемого в округе человека…
…Мишане тогда только исполнилось тринадцать. Однажды солнечным тихим утром, когда взрослые все уже на работе, дети разъехались на каникулы по пионерлагерям, деревенским бабушкам и иногородним тётям и дядям, пенсионеры разошлись по магазинам, рынкам и очередям: добывать еду для себя, детей и внуков; записываться за мебельными гарнитурами, собраниями сочинений, мороженными курями, холодильниками, суповыми костями, стиральными машинами – вообще за всем, на что записывали; дома только совсем уже дряхлые деды и бабки, мужики с опохмелухи, мамаши