Очерки теории идеологий. Глеб Мусихин

носителями языка, формируя различные ситуативные ментальные модели[14]. Иными словами, люди понимают дискурс, если способны сконструировать его модель (если вы примете риторический вопрос за содержательный, то рискуете выпасть из дискурса). Когда новостные службы освещали военные действия в Южной Осетии в 2008 году, воспроизводились субъективные ментальные модели как «создателей» новостей, так и их «потребителей». Поэтому дискурсы, связанные с этими событиями, были слишком разными в России, в странах ЕС, в США или в Грузии, хотя во многих случаях задача примитивной односторонней пропаганды и «промывки мозгов» не ставилась. Таким образом, как и в случае с контекстуальными моделями, модели ситуативные могут демонстрировать идеологическую предвзятость, основанную на базовых социальных убеждениях. Идеологически предвзятые ситуативные ментальные модели обычно порождают идеологический дискурс, в котором события и акторы имеют положительную или отрицательную окраску в зависимости от обозначенной выше идеологической предвзятости. И чем конкретнее обсуждаемые события, тем сильнее высвечивается предвзятость, несмотря на апелляцию к «очевидным фактам». Как это ни парадоксально, но чем очевиднее факты, тем пристрастнее идеологические дискурсы. Достаточно вспомнить ожесточенные политические баталии по поводу голодомора 1930-х годов в Советском Союзе между «профессиональными правдолюбцами» в России и Украине.

      Необходимо подчеркнуть, что контекстуальные и ситуативные модели коммуникации являются в основном субъективными и личностно ориентированными. При этом члены того или иного коллектива могут ориентироваться на более устойчивые социальные и политические убеждения – стабильную систему знаний, взглядов и идеологических стереотипов. Данные общие взгляды являются «контрольными точками» при создании тех или иных контекстуальных и ситуативных моделей, а следовательно, при создании и понимании дискурсов. Наиболее важным здесь представляется общее знание различных типов и различных уровней сообщества (культура, нация, город, организация), так как эти знания усвоены и разделяются всеми компетентными членами сообщества. В этом смысле значения дискурса подобны айсбергам, в которых с очевидностью выражаются только части смыслов, основная же масса общего знания имплицитно предполагается. В результате такого характера общего знания то или иное сообщество, как правило, представляет себя неидеологизированным, так как общее знание трактуется данным сообществом как истина, а не как тенденциозная идеология. Тенденциозность можно выявить лишь при комплексном анализе знания, однако само сообщество только имплицитно «имеет в виду», что подводная часть айсберга существует, но не углубляется так сильно. Это имеет место даже в группах, которые можно охарактеризовать как идеологизированные. Общие знания, воспринимаемые как сами собой разумеющиеся, создают здесь общие дискурсы и коммуникации взаимопонимания, и идеологические границы выступают