Артур вынырнул. Ну, допустим. Но что произошло дальше? Он почувствовал дыхание тайны. Где-то совсем близко лежал узорчатый ключ, золотое звено, большая пружина романа.
«Любовь это лотерея, в которой выигравшему достается смерть!» Выигравшему – приговор!
Священник выиграл смерть! Констанция Бонасье выиграла смерть! Герцог Бэкингем выиграл смерть! Фельтон, убийца Бакингема, выиграл смерть! Миледи выиграла смерть!
Не всякий, кто умирает, выигрывает любовь, но всякий выигравший любовь умирает. Ничего себе, диалектика жизни! В романе за все три с лишним года действия д’Артаньян не убил ни одного гвардейца кардинала.
Атос был ранен, Портос был ранен, Арамис был ранен, д’Артаньян был ранен. Двое из четырех слуг были ранены. Таковы реалии.
Артур пришел к необходимости поделиться своим открытием.
Он знал, с кем можно поговорить. Раньше Артур чуть ли не каждое лето проводил с матерью у своего крестного на даче. Крестный приходился Марине двоюродным братом и имел старую дачу, которая досталась ему от родителей.
С ним можно было беседовать на любую тему. Как и Артур, он с детства любил книги и много читал. Потом стал ученым-историком и отличным спортсменом (повзрослев, Артур откроет для себя понятие «каллокагатия» – аристократический идеал античных греков – быть развитым внешне и внутренне, а затем «софросине», или здравомыслие и чувство меры). При рождении ему дали имя хотя и латинское, но тоже вполне подходящее – Константин.
Будучи историком, он состоял в партии, что, впрочем, не мешало ему быть идеалистом, то есть находиться в шаге от одиночества. Он давно прошел этот шаг.
Артур, как и мать, звал его Костей. Так уж он привык с детства, с первых слов, вначале лепетал: Котя, а потом твердо – Костя.
Августовским днем Артур вышел из электрички на железнодорожной стации Удельная, спустился на дорогу, полюбовался замечательным деревянным храмом и вскоре уже открывал калитку знакомого дачного участка.
А через два часа они сидели в саду за столом, пили чай, беседовали, и ветер над ними играл верхушками сосен.
– Послушай, послушай, Костя, получается, что Дюма еще в прошлом веке вывел, что в основе всего лежит смерть.
– Ну, знаешь! Плиний в начале нашей эры утверждал, что человек начинает умирать с рождения.
– Я хочу сказать, что Дюма в «Трех мушкетерах» открыл для читателя экзистенциализм.
Костя улыбнулся.
– Почти на сто лет раньше Ремарка, – продолжал Артур. – Не смейся. Как у Ремарка, герои Дюма любили… и умирали. Как будто человек рождается только затем, чтобы узнать, что такое любовь.
– Все романы о любви и смерти, – сказал Костя. – Остальное, как говорит Екклезиаст, суета и томление духа.
– Но разве это все, что хотел сказать Дюма? Ведь есть же еще что-то?
– Думаю, есть. Понимаешь,