В своей психологической практике я не раз встречалась с трактовкой образа Дюймовочки. И каждый раз появлялись новые нюансы и совершенно неожиданные характеристики. Дело в том, что каждый вкладывает в сказочный образ что-то свое, то, что отозвалось в глубине души, тронуло, срезонировало. Это и есть субъективное представление о сказочных персонажах – то, что мы «отметили», прочитав авторский текст.
Например, образ Золушки. Одни представляют ее кроткой и застенчивой, вспоминая старый кинофильм «Золушка» с участием актрисы Жеймо, воплотившей на экране образ трудолюбивой скромницы. Другие видят в ней карьеристку и приспособленку, которая с помощью Феи-крестной добилась замужества с принцем. А у некоторых она ассоциируется с героиней Джулии Робертс из кинофильма «Красотка». Различные экранизации сделали свое дело, предложив выбор наиболее импонирующей нам версии.
Хотя и при отсутствии разнообразия интерпретаций возможно различное восприятие одного и того же героя. Например, образ Елены Прекрасной у одних ассоциируется с мудрой, красивой, самодостаточной женщиной, а у других – с непрактичной бездельницей. Или образ Бабы-яги: кто-то считает ее злой, коварной и жадной старухой, а кто-то – шустрой, жизнерадостной и озорной бабулей.
Итак, формируя собственный сказочный образ, прослеживая его путь, мы как бы примеряем на себя ситуацию, проецируя ее на свой жизненный сценарий. Используя сказочную модель поведения, нам кажется, что мы, борясь с трудностями и невзгодами, обязательно получим свой приз. А как же иначе? Мы же поступаем так же… Одно «но»! Сказочный герой никогда не знает, что его испытывают, и, только действуя правильно, он неожиданно получает вознаграждение. Его сказочный путь и способ его прохождения – это веление сердца, а не сделка с проблемной ситуацией: «вот я накормлю голодного старца, и он отблагодарит меня волшебным путеводным клубочком, помогающим добраться до цели».
Ситуация со сделкой хорошо проиллюстрирована в сказке «Морозко». Злая мачеха послала Настеньку в лес в лютую стужу. Причем не просто отправила, а заставила родного отца дочку в лес отвезти. Тот противиться не стал, видно, боялся жены пуще неволи: «…делать нечего, бабы не переспоришь», оставил несчастную под елью и был таков. Настенька повстречалась в лесу с Морозко, который щедро наградил девушку за то, что она достойно прошла все испытания. Вот тогда-то старуха и смекнула – чтобы получить богатство, надо родную доченьку тоже в лес отправить. И вот, вроде, все они с мачехой сделали так же, как с Настенькой. Ну, разве, что потеплее Марфушу одели-обули и провизией снабдили. Однако «Марфушенька-душенька» по натуре была девушкой недоброй, черствой к чужим чаяньям и, к тому же, ленивой. Результат оказался плачевным: «Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут».
Читая любимые сказки, мы часто запоминаем только