– Я недорого возьму за посредничество, – заверил Сирина Юра.
Мухин, врач ухо-горло-нос, пользуясь моментом, поинтересовался:
– Андрей, я позаимствую у тебя цветочки? Иду на свидание, – уточнил он, чтобы ни у кого не осталось сомнения в его праве на обладание букетом.
– Оставьте вторую коробку для встречи нового доктора! – крикнул из угла Сергей Сиротин, врач-патологоанатом.
– Минуточку! – Сирин поднял руку вверх. – Никто не забыл, что это мои конфеты и цветы?
– Ты принадлежишь коллективу, значит, всё, что принадлежит тебе, идёт в общак, – заявил Юра.
– Хорошо, что машина и дача зарегистрированы на жену, – отшутился Сирин, взял из уже наполовину пустой коробки сразу две конфеты и торопливо отправил в рот, словно опасаясь, что и их отнимут.
Рабочий день подходил к концу, и с каждой минутой сердце билось всё чаще. Время от времени мне приходилось делать глубокий вдох, дабы приостановить это ускорение и вернуть сердечный ритм в норму. Но стоило встретиться взглядом с Захаром, как в груди снова начинало сжиматься и трепетать, словно птица-душа просила выпустить её, чтобы устремиться к нему навстречу.
Вот уже который год этот день недели был «моим» – выкроенный из лоскутков суматошной жизни, украденный у всех, кто нас ждал, бережно оберегаемый от любых неожиданных планов. День, когда, покинув клинику порознь, мы спешили на тайную встречу и, захлопнув за собой дверь в мир, превращавшийся на несколько часов в чужой и ненужный, упивались минутами бесконечного блаженства, рождённого обладанием друг другом и самими собой.
Да, именно, самими собой! Когда всё вокруг становится на свои места, исчезают волнения и страхи и остаются только покой и умиротворённость в сердце. Когда пропадает чувство раздвоенности души, находящейся в постоянном ожидании, и ты понимаешь: только теперь в пазл судьбы наконец подобран давно потерянный фрагмент, без которого не складывалась картина жизни.
Подойдя к дому, я увидела, что Захар пришёл первым и ждёт меня. Я достала ключи, отперла замок и, толкнув тяжёлую дверь, вошла. Малаков шагнул следом и захлопнул дверь. Мы стояли в тёмном коридоре, и не нужно было света, хотелось просто проникнуться ощущением долгожданной близости.
– Ну, здравствуй, Солнце, – Захар положил ладони на мои пылающие щёки, и я прижала их руками, чтобы передать ему свой жар.
Высвободив одну руку, он притянул меня к себе и начал целовать в шею, щекотно покалывая небритыми щеками. Он зарастал щетиной необычайно быстро, и, на мой взгляд, это придавало ему ещё больше привлекательности и сексуальности. Но прикасаться к Захару губами было непросто, и первый поцелуй всегда оказывался быстрым, словно пробуешь горячий чай из чашки. Но жажда пересиливала, и вот уже, обжигаясь об эти колючие губы, я не могла от них оторваться и пила это блаженство до дна.
Мне нравились его сильные руки, настолько сильные,