– Кто вы такие? И как вы сюда попали?
– Твоя мать сказала, – начал старший мальчик, – что когда ее нет дома, я могу утихомиривать его телевизором.
И он показал на младшего.
– Никогда она не могла сказать ничего подобного.
– Клянусь. Тебя не было в Израиле – вот почему ты об этом ничего не знаешь.
– Как тебя зовут, мальчик?
– Йюдель… Иегуда… Иегуда-Цви.
– Будь осторожен, Иегуда-Цви. Я знаю все о вас обоих. Вы – дети Шайи.
– Только я. А он – Шрага, мой двоюродный брат, младший сын сестры моей мамы. Но ты могла знать только моего отца. А маму мою ты ведь не знала…
– Верно, – ответила она. – Я никогда не знала и не хочу знать. А пока что выключи телевизор. Где пульт?
– У меня его нет. Он у него. Он решил, что сам будет определять, что и когда смотреть… что для него лучше…
– Звучит так, как если бы он был премьер-министром, – сказала она, улыбнувшись.
– Да. То или это может утихомирить его в зависимости от того, что он видит и слышит. И еще: его можно успокоить лишь одним путем – позволить ему каждый день смотреть телевизор. Каждый.
– А если нет?
– Тогда он начнет носиться по лестницам вверх и вниз, и все тогда сойдут с ума, включая твою мамашу.
Нóга склонилась над малышом, который даже не посмотрел на нее, и поискала переключатель под шляпой, лежавшей у него на коленях. Затем она сдвинула его с места и обследовала все кресло, что, кстати, не произвело на малыша ни малейшего впечатления – взгляд его словно приклеился к экрану телевизора, и пульт так и остался черт его знает где. И она сдалась и оставила его в покое, выдернув шнур из розетки.
Ангелоподобное дитя набросилось на нее с диким воплем, пытаясь укусить ее руку, лишившую его возможности видеть и слышать премьер-министра, а когда она стряхнула его, бросилось на пол и залилось слезами, не прекращая завывать.
– Ты не можешь оторвать его от телевизора подобным образом, – объяснил ей Иегуда-Цви, смирно сидевший в своем кресле.
– Каким это «подобным образом»?
– Вот так, внезапно.
– Если я говорю – «хватит» – значит хватит, – сказала она. – Что это такое? Что с ним не так, что происходит? Где его мать? Где его отец?
– Его отец постоянно болен. А у его матери, моей тетки, нет больше сил, чтобы справляться с ним. Вот моя мама попросила меня присмотреть за ним. Потому что он – ты этого знать не можешь – он не обычный ребенок, не такой, как все – он исключительный мальчик.
– Исключительный?
– Да. Исключительный, необыкновенный и очень важный.
– Важный?
– Он – правнук самого Ребе. Цадика. Праведника. И если все его родные умрут, однажды и к нему перейдет это имя, и он проживет сто двадцать лет.
Это объяснение тем не менее не произвело на нее ожидаемого впечатления. Цадик по-прежнему катался по полу и завывал.
– Ваша