Рассказывая о Бакланове, Чугаев достал из своей полевой сумки журнал «Родина», чтобы показать, как выглядел этот героический казак. Там же, в журнале, изображалось черное знамя Бакланова. Знамя вместе со старославянской надписью Щербаков аккуратно срисовал в свою записную книжку. Далее Чугаев перешел к современному терроризму, ваххабитам и извращенной ими религии. Про ваххабитов запомнилось, что ходят они в штанах, заправленных в носки, нижнего белья не носят, усы бреют, оставляя одну бороду, а по жестокости и хитрости не уступают своим далеким предкам, так что в плен им лучше не попадаться.
Поезд то быстро, то словно крадучись, катил на юг. Он иногда подолгу стоял на разъездах и маленьких станциях, пропуская пассажирские поезда, мелькавшие такой далекой гражданской жизнью в окнах своих вагонов. Пользуясь остановками, танкисты засовывали цинки с пулеметными лентами в башни танков, срывая пломбы с люков, а потом пломбируя их вновь. Заняться в вагоне, кроме снаряжения пулеметных лент, было особо нечем – все магазины заряжены, оружие почищено, свежие подворотнички пришиты. Абдулов разрешил изнывающим от тоски солдатам играть в карты на щелбаны. Бойцы, которые не участвовали в заряжании лент и этих азартных играх, развлекали себя по-разному – одни читали, другие просто смотрели на проносящуюся калмыцкую степь, а кто-то просто спал.
На очередной маленькой станции вагон с ехавшей в нём танковой ротой остановился почти напротив гидравлической колонки, из таких раньше паровозы заправляли водой. Черная Г-образная труба возвышалась метра на три вверх, мокрое пятно на земле говорило, что она рабочая. Сколько простоит эшелон – неизвестно, но изнывающие от жары и диареи танкисты стали выпрыгивать из вагона, на ходу снимая пропитанные потом майки, камуфлированные куртки и расстегивая ширинки. Одни бежали к колонке, другие к ближайшим кустам. Далеко впереди на светофоре пока горел красный. Кто-то успел подбежать к колонке первым и потянуть за длинный рычаг – сверху, словно из огромного хобота слона, хлынул освежающий поток прохладной воды, немного окрашенной в цвет ржавчины. Бойцы, словно дети, веселясь и толкаясь, подбегали под низвергающиеся потоки, наскоро смывая с себя пыль и пот.
Щербаков спрыгнул на засыпанное щебенкой междупутье, стащив с себя серую гражданскую футболку, подобрался к льющейся сверху струе. Протягивая руки и зачерпывая в сложенные ковшиком ладони ржавую воду,