– Договорились!
И так продолжалось несколько лет. Пока не сел в тюрьму мой приятель по спортзалу, тоже, кстати, Дима, как и погибший в Чечне Гурат. А случилось это так.
Как-то утром повёз я родителей на работу, сначала папу, затем маму. Когда вернулся во двор, на парковке путь мне преградил серый УАЗ-«буханка» без опознавательных знаков. Оттуда резко выскочили порядка 5 человек. Это были бойцы ОМОНа, я сразу понял: это приёмка.
Меня заломали на глазах всего двора, долго ещё потом соседи судачили и шептались по этому поводу. Увезли в ГНК («Госнаркоконтроль» – для несведущих), по подозрению в незаконном сбыте и контрабанде стероидов (которые приравнены к наркотикам). Закрыли в комнате одного, минут так на 30. После чего зашли пятеро мужчин разного возраста, для себя я тогда определил – следаки.
Начался допрос. Я сразу сказал, согласно 51-й статье Конституции РФ, не буду ничего говорить против себя. Буду говорить только то, что не могло мне навредить. В ответ следователи стали угрожать и пугать. Забрали все вещи, телефон, даже не дав позвонить родителям, чтобы те не переживали. Ведь им явно уже сообщили «добрые соседи», что сына задержала и увезла милиция.
– Ты зря выделываешься, мы тебя всё равно посадим.
– Это ваша работа, доказывайте, – стараясь выглядеть спокойным и уверенным, ответил я.
Вот когда пригодились беседы с вышеупомянутым адвокатом на тему «если примут опера». Типа, нужно до конца стоять на своём, вину признать успеешь всегда.
– А ты нам не указывай про нашу работу. Тебя, видно, ещё в полиции не били?
– Да, не было такого.
– Ну, так у нас будет. А у родных твоих будет куча проблем.
– Ничего не знаю.
На самом деле я знал, что главное – не показывать им своего страха и твёрдо держаться принципа «моя хата с краю».
И ещё в голове крутились мысли, как «курсануть» Димона, что меня повязали и чтобы он был аккуратнее. На протяжении никак не меньше семи часов меня возили из ГНК в таможенный комитет, оттуда в полицию и т. д. Допрашивали самые разные люди.
В одном из этих учреждений я увидел, что Димка сидит в соседнем кабинете. Только тогда стало понятно, насколько серьёзное дело завертелось…
…Как выяснилось впоследствии, за мной следили на протяжении трёх последних дней. Прямо у нас во дворе стояла машина с оперативниками, которые прослушивали мои разговоры по телефону. Хорошо, что я ничего противозаконного не говорил. В том числе и поэтому меня всё-таки отпустили в конце рабочего дня.
Я пошёл домой, потом ещё пару раз меня вызывали для дачи показаний. Но уже переквалифицировали из подозреваемого в свидетели. До всей этой истории я, конечно, понимал, что хожу по тонкой линии между тюрьмой и свободой. Но так близко к тюряге я ещё не оказывался.
Больше всего мне было страшно за родителей. Как они будут без меня, как вообще переживут моё заключение. Ветеран полиции и жена полицейского… Вот тогда я действительно понял, что надо «завязывать» общение с полукриминальной средой. Благо