– Он тоже взял меня… так… хитростью… тихо, молчал-молчал, ничего не говорил… и потом! Ах ты поползенок мой…
Кавалеров ударил ее.
Она опешила. Кавалеров вскочил с кровати, взрывая пласты постели; простыни потянулись за ним. Она бросилась к дверям, руки ее вопили о помощи, она бежала, преследуемая скарбом, как помпеянка. Рухнула корзина, накренился стул.
Он несколько раз ударил ее по спине, в поясницу, опоясанную жиром, как шиной.
Стул стоял на одной ноге.
– Он тоже меня бил, – сказала она, улыбаясь сквозь слезы.
Кавалеров вернулся на кровать. Он повалился, чувствуя, что заболевает. Он лежал в забытьи весь день. Вечером вдова легла рядом. Она храпела. Кавалерову представилась гортань ее в виде арки, ведущей в мрак. Он прятался за сводами арки. Все дрожало, сотрясалось, тряслась почва. Кавалеров скользил и падал под напором воздуха, летящего из бездны. Спящая ныла. Разом переставала она ныть, умолкала, громко чавкнув. Вся архитектура гортани перекашивалась. Храп ее становился пороховым, сельтерским.
Кавалеров метался и плакал. Она вставала и прикладывала ко лбу его мокрое полотенце. Он тянулся к влаге, весь приподымаясь, искал полотенце руками, комкал его, подкладывая под щеку, и целовал, шепча:
– Они украли ее. Как трудно мне жить на свете… Как трудно…
А вдова, не успев лечь, засыпала тотчас, приткнувшись к зеркальной арке. Сон обмазывал ее сладостью. Она спала с открытым ртом, булькая, как спят старушки.
Жили клопы, шуршали, как будто порол кто-то обои. Проявлялись неведомые дню клопиные тайники. Росло, разбухало дерево кровати.
Зарозовел подоконник.
Вокруг кровати клубился сумрак. Ночные тайны спускались из углов по стенам, обтекали спящих и уползали под кровать. Кавалеров вдруг сел, широко раскрыв глаза. Над кроватью стоял Иван.
XI
И немедленно Кавалеров стал собираться.
Анечка спала в сидячем положении под аркой, оцепив руками живот. Он осторожно, дабы не потревожить ее, совлек одеяло и, надев его, как плащ, предстал перед Иваном.
– Ну и отлично, – сказал тот. – Вы сверкаете, как ящерица. В таком виде вы и покажетесь народу. Идемте, идемте! Надо торопиться.
– Я очень болен, – вздохнул Кавалеров; он кротко улыбался, как бы извиняясь за то, что нет у него охоты отыскивать брюки, пиджак и башмаки. – Ничего, что я босой?
Иван уже был в коридоре. Кавалеров поспешил за ним.
«Я долго и беспричинно страдал, – подумал Кавалеров. – Сегодня наступил день искупления».
Поток людей захватил их. За ближайшим углом открылась сияющая дорога.
– Вот он! – сказал Иван, сжимая руку Кавалерова. – Вот «Четвертак»!
Кавалеров увидел: сады, шаровидные куполы листвы, арка из легкого прозрачного камня, галереи, полет мяча над зеленью…
– Сюда! – скомандовал Иван.
Они побежали по стене, увитой плющом,