Борис Александрович останавливается, поворачивает голову и опаляет меня хладнокровным взглядом.
– Твое мнение здесь вряд ли уместно.
– Возьмете меня силой?! – смеюсь я уже на грани истерики. – Вам ведь это ничего не стоит. Сначала комбинат, теперь я. Ну, что же вы ждете.
Скидываю сорочку и остаюсь под его взглядом девственно обнаженной.
– Давайте прямо сейчас. Я же должна отработать свои долги. Честь. Свободу. Образование. Я готова! Ну же!
Магнат даже заинтересовывается моей истерией. Поворачивает голову, потом весь корпус. Пугает меня. Я невольно бросаю взгляд вниз, туда, где четко обрисовывается мужской орган. Каких-то нереальных размеров.
Значит он действительно меня хочет. Но возьмет ли?
Может я зря все это затеяла, может быть стоило сначала подумать. А не стоять перед ним абсолютно голой в ожидании вердикта.
Глава 16.
В его лице так ничего и не меняется, но тело приходит в движение. Стремительно. Удивительно энергично. Почти незаметно. Он приближается ко мне, за плечо разворачивает и утыкает лицом в кровать. Нажимает на поясницу. Сердце заходится от страха, и я сразу вспоминаю то, как он меня окунал в воду снова и снова. Сейчас похожее состояние, словно в ледяную прорубь опустили. И холодно – озноб по коже. И страшно, ведь совершенно неизвестно, что от него ждать.
– Нина, – слышу шипение, и ухо опаляет запах ментола. Свежего и, кажется, ядовитого, потому что вместо страха по коже мурашки. – Я, кажется, говорил не повышать на меня голос.
– Я…
– Когда я говорю, твоя задача слушать и молчать. Ясно?
Куда уж яснее, – думаю я, и он сильнее вжимает меня в матрас койки. Гораздо более удобного, чем в моей комнате.
– Нина?
– Ясно.
– И когда я потребую оплату за все, что для тебя сделал, ты вряд ли отделаешься одним разом…
– А сколько, – издаю я писк, и ягодицу мне сжимает тяжелая, удивительно мозолистая рука. Так сильно, словно хочет оторвать кусок мяса.
– Жизнь. Верность. Любовь. На меньшее я не согласен.
Слезы тут же скапливаются в уголках глаз, когда я чувствую, как он прижимается ко мне, как трется. И совершеннейший стыд, когда отпускает. Просто оставляет меня лежать в том же положении и хлопает дверью.
А я поджимаю губы, чтобы не разрыдаться в голос, чтобы не крикнуть пронзительное: «Почему я?! За что мне это?». Я ведь обычная, ничем не примечательная. Откуда внимание такого человека именно в мою сторону?
Стекаю по кровати на пол и обнимаю ноги. Дышать до того тяжело, словно в грудь с размаху воткнули что-то тупое. Вбили с ноги кол в сердце.
Рыцарь. Смешно. И теперь я у него в пожизненном долгу. И оплату телом он не принимает.
Он