– Не смеши – не девяностые! Да и в девяностые на них быстро бы управа нашлась! Пусть только сунутся! Или забыла?
Она, разумеется, помнила, как после одной из последних краж икон, когда я заявил в милицию и двоих якобы просто зашедших посмотреть храм молодых людей задержали, но, допросив, отпустили, после каждой вечерней службы за мной тащилась легковая машина с тонированными стёклами, затем долго стояла под окнами, время от времени озаряя их светом фар. Давили на психику, а может, выслеживали, чтобы вернее нанести удар. И что же? Стоило заикнуться об этом знакомому по прежней жизни «авторитету», о чём в своё время расскажу, всё это тут же прекратилось, в том числе и кражи. А до этого, когда во второй половине ночи срабатывала выведенная на домашний телефон сигнализация и я звонил в милицию (тогда была милиция), те даже ехать не хотели. Сходите, скажут, сначала и посмотрите, что там такое. А если, говорю, там бандиты? Тогда, отвечают, с кем-нибудь их задержите, а мы приедем и арестуем. После этого я в милицию не звонил. Но то было в девяностые, а теперь-то, при нынешней-то «вертикали власти»!
И я сказал твёрдо:
– Ждите. Я этого так не оставлю.
Но Катя попыталась зайти с другого конца, она знала, куда больней ужалить:
– А что люди скажут?
– По поводу ночного клуба, что ли? Да они в любом случае говорить будут. Забыла, сколько про нас с тобой говорили? И что? И вообще! Всему есть предел, а мразь эта, видимо, понимать этого не желает! Сицилийскую мафию тут развели! Да если мы замолчим, они завтра к нам домой вломятся и на наших глазах Лизу изнасилуют. Ты этого хочешь?
– Типун тебе на язык!
– Вот и ты не говори глупостей!
Примерно через час они появились. Оказывается, директор клуба заверил Гену, что видеонаблюдение велось только внутри, когда же зять попросил посмотреть, какое есть, тот сказал, что предоставит лишь по официальному запросу.
В половине восьмого я ушел на службу. Даша с Игорем не приехали, и Лера снова пела одна. Я не стал спрашивать почему. Не до того было.
Хотя на следующий день праздновалась Казанская, народу прибыло немало, и по обыкновению больше половины – приезжие из районного центра и более отдалённых мест.
Перед началом литургии по заведённому обычаю я прочитал акафист перед иконой Богородицы, дал возглас на «часы» и ушел на исповедь. Причаститься пожелали все, и я в очередной раз порадовался этому.
Когда вернулся домой, Катя была в панике. Говорила, что Алёшку надо срочно спасать, что он уходит, в смысле умирает, что Зинаида Геннадьевна, наш знакомый невропатолог, по одному только описанию по телефону предположила ужасный диагноз. Оказывается, по тем самым синякам вокруг глаз, или «очкам», течению крови из ушей, хотя, как выяснилось, это была не кровь, а мозговая жидкость, раньше, до появления аппаратуры, ставили диагноз «перелом основания черепа», не говоря уже о явном сотрясении и сильном ушибе мозга и множестве переломов и гематом. Зинаида Геннадьевна даже удивилась, что он у нас до сих пор живой,