Сдерживающее влияние религии ослабло. Возникла необходимость в чем-то, что ограничит влияние правительства. Царская власть требует превосходства и силы… Следовательно, решения правителя, как правило, будут отклоняться от того, что правильно. Они будут разрушительны для мирских дел людей, находящихся под контролем царя, поскольку, как правило, он заставляет их исполнять его собственные намерения и желания, а это часто может оказаться за пределами их возможностей… Становится все более заметным неповиновение, а оно ведет к волнениям и кровопролитию.
Здесь Ибн Хальдун дает ключи к пониманию некоторых экономических последствий воцарения новой династии. На раннем этапе, когда власть опирается на чувство спаянности и «сдерживающее влияние религии», экономическое процветание потенциально возможно. Но позже, с укреплением «царской власти», экономическая политика может стать «разрушительной для мирских дел» подданных.
Нигде экономические последствия теории поколений Ибн Хальдуна не видны столь наглядно, как в его размышлениях о налогообложении, к которым мы сейчас и обратимся.
Ибн Хальдун открывает кривую Лаффера
Знай, что [статьи] налогов в начале существования государства невелики по своим долям, а сумма налогов велика, тогда как в конце существования государства доли велики, а сумма мала[23].
Этим высказыванием Ибн Хальдун предвосхитил рейганомику – экономическую доктрину, провозглашенную американским президентом Рональдом Рейганом в начале 1980-х. Экономист Артур Лаффер, пытаясь объяснить одну из ключевых идей рейганомики Дональду Рамсфелду и Дику Чейни (двум восходящим звездам Республиканской партии), а также журналисту Джуду Ванниски, набросал схему на салфетке в вашингтонском ресторане «Два континента». Схема графически отображала основной, по мнению Лаффера, принцип фискальной политики: зависимость между налоговой ставкой и налоговыми поступленими. При низкой налоговой ставке любое ее увеличение приводит к увеличению поступлений по той простой причине, что государство начинает забирать себе бо́льшую долю доходов граждан. Но как только ставка становится слишком высокой, она начинает душить инициативу и подавлять стимулы для эффективного труда и инвестиций – поскольку доход от труда и инвестиций все равно заберет себе государство. Когда же ставка становятся запредельно высокой, приобретает, в сущности, карательную функцию, то страдают не только экономические агенты, но и сами налоговые поступления. Это ясно видно, если довести эту логику до экстрима: если ставка налога достигнет 100 % (то есть государство забирает себе вообще всё), то в экономике практически не останется стимулов для генерирования