– А что за фирма и чем вообще она занимается? – после вопроса о Кате этот интересовал меня больше всего. Пленник приосанился и выдал:
– Поддержкой и развитием интеллектуального потенциала России!
– Чем-чем?! – переспросил я: – А на хрена же вам тогда такая охрана, с автоматами, и прочей амуницией?
– Так мозги сейчас в мире – самый ходовой товар! – важно объяснил парень, похоже, уверовавший в свое спасение: – На нас по началу столько наездов было! Ну, я тогда еще не работал, ребята рассказывали – страшное дело!
– Ладно, давай адреса офиса и этого… превентария, и можешь проваливать! – устало сказал я, и тут же спохватился – отпускать этого бойца было ни как нельзя, он сразу поднимет тревогу, хотя, тревога у них, наверное, и так уже по полной программе – Прибор, бойня во дворе пашутинского дома, Наставник, Связной, камера связи, исчезновение вот этого вот архаровца… Только бы они не решили отыграться на Кате!
– Вы меня отпустите? – потеребил меня за рукав пленник.
– Нет, посидишь пока в одном укромном месте! – покачал я головой, ткнул Бориса в плечо: – Давай в тот подвальчик, помнишь?
Борис кивнул:
– Еще бы!
Пленника, предварительно обмотав скотчем, так же, как и Наставника, посадили в теплый подвал одного из старых домов на Бутырской улице. Когда-то давным-давно, казалось, в какой-то другой жизни, мы с Борисом, недавно познакомившиеся, опробовали там самодельный миноискатель, собранный самостоятельно, по схеме из Интернета – Борис тогда всерьез увлекался кладоискательством, оставив свою археологию.
На счастье, никто не видел, как мы вывели из машины нашего пленника со скованными руками и увели вниз по узкой, выщербленной лестнице. Из этого подвала через тайный ход можно было попасть в обширные подземелья под центральной частью Москвы, где мы с Борькой немало поблуждали в свое время.
В сами катакомбы я решил не лезть, а так же, как и с Наставником, примотал пленника к какой-то ржавой железной конструкции, наказав сидеть тихо. «Он все равно будет кричать, и утром его, пожалуй, кто-нибудь да услышит! Так что за ним даже не придется возвращаться!», – подумал я, вслед за Борисом поднимаясь по лестнице наружу.
Мы вышли на улицу, закурили, сели в машину. Борис зевнул и спросил:
– А теперь куда? В этот… серпентарий, или как?
Я потер руками слипающиеся глаза:
– Давай в превентарий! Если там пусто, поспим часа три-четыре, и с утреца нагрянем в офис!
Борис вздохнул, пробубнил что-то про то, что его выгонят с работы, завел машину и мы поехали…
Где-то в центре Москвы…
Учитель пребывал в состоянии черной меланхолии. Действительно – срывалась генеральная акция, тут было от чего впасть в уныние – более идиотской ситуации представить было трудно. Он все продумал, все просчитал, все проверил, а в результате все его планы летят к черту из-за одного слишком эмоционального телохранителя, имеющего привычку сперва