Ябто рассмеялся.
– Твоя правда, – и, уняв смех, продолжил: – Помирать тебе надо, дедушка. Теперь уж точно пора. Надоел ты мне.
– Сегодня надоел? – спросил старик, не открывая глаз. Морщины на его сомкнутых губах, нависших над провалом беззубого рта, задвигались, выдавая усмешку. Увидев ее, широкий человек отбросил добродушие, как надоевшую и уже не нужную ношу.
– Почему этот заморыш ушел? – прошипел Ябто. – Почему он ушел нынешней ночью? Ты все рассказал ему?
Сетка на губах старика двигалась, как живая, и это приводило широкого человека в бешенство, которое он пока старался сдерживать.
– Сегодня утром ты хотел прибить меня, – сказал Кукла Человека. – Почему не прибил?
– Если бы ты не открывал свой вонючий рот…
Но тот продолжал, не слушая гостя:
– Щелкнул бы своей палкой с ремнем, и не нужно было бы вести сейчас этот разговор. Ты глуп, Ябто, потому что врал своим рабам, что они сыновья. Рабы – отдельно, сыновья – отдельно. Рано или поздно каждый из них узнал бы, кто он есть на самом деле. В общем-то, они уже знают. Ёрш ничему не научил тебя?
Внезапно широкий человек потерял злость.
– Он поубивал бы здесь всех. Разве ты сам этого не знаешь?
Старик слегка качнулся назад.
– Родного сына можно отстегать постромками или твоей любимой палкой с ремнем, сына можно бить за каждую провинность, но не удалять от себя. А ты выбросил Ерша, как позорящую тебя вещь, спрятал так далеко, чтобы никто даже случайно не вернул ее тебе. Пусть Ёрш ничего не знает, но ты думаешь, он не догадывается, что не сын тебе? Догадывается, если, конечно, жив… А заморыш, уже стоял на краю, я только помог ему шагнуть. Что было бы, не сделай я этого? Ты знаешь?
Широкий человек молчал.
– Послушай, Ябто, – почти просящим голосом сказал старик. – Послушай меня, ведь я никогда ни о чем не просил тебя. Покажи мудрость, не ищи заморыша. Он слабый, он погибнет в тайге раньше, чем ты найдешь его, если будешь искать.
– А мое оружие?! – крикнул Ябто. – Кто мне вернет его? И когда узнают…
– Не вспоминай про оружие, – продолжал старик, – ты удачливый человек, найдешь себе лучшую пальму, и железную шапку, и кольчугу и сам склеишь себе лучший лук. И про позор не говори – ведь ты смелый и никогда не боялся позора. Вся беда, милый человек, что ты и сыновей от рабов толком не отличаешь…
После этих слов Ябто вскочил, будто кто-то из-под земли пнул его в зад – он едва не повалил низенький чум старика.
Гусь
Широкий человек происходил из юрацкого рода Ненянгов – людей Комара. Он родился, когда вереницы птиц уходили на полдень в сторону Саян, называемых иногда Райскими горами. Отец его сам мечтал побывать за вершинами, ограждающими страну вечного тепла. Однажды он подошел к ним совсем близко, видел белые наконечники скал, но идти дальше не хватило дерзости. В тот день, с завистью глядя на небесный аргиш, он пожелал, чтобы сыну его мечта далась так же легко, как этим птицам, и он сказал: «Его прозвище – Ябто», –