Из низины поднимался густой дым, какой бывает от множества чумов, и, наверное, эти люди – лишь малая часть тех, кто остался в стойбище. Но в тот день тунгус удивлялся не в последний раз.
К тем четверым шел пятый, кривоногий, низенький, еще крепкий старик. В его голосе был треск падающего дерева, и он сказал громко, будто нарочно для того, чтобы его услышал тот, кто скрывался на вершине сопки:
– Гнал – и бросил гнать. Нехорошо. Накажет его бог… Идите за нартами…
– Это был Тогот! – почти кричал тунгус в лицо Ябто. – Понимаешь, Тогот!
– О… – промолвил широкий человек. – О…
Каждый народ делал железо по своему умению, но остяки превосходили в этом умении всех, а Тогот – превосходил всех остяков. Он говорил с железом, как с любимым псом, и железо повиновалось ему. Ходил слух, что Тогот ведет свой корень от переселившихся в преисподнюю охотников на земляных оленей, отчего он так же, как эти люди, кривоног и ничтожен ростом, а самое главное – видит нижнюю часть земли лучше, чем ее поверхность.
Тогот кочует в поисках рыжего камня, так же как другие люди кочуют за стадами, либо в поисках изобильной добычи. Потому никто не знал, где живет старик. Он одевал в железо аринов, ассанов, югов, – всех, в ком жила остяцкая речь, и просил лишь о том, чтобы его работа не уходила к чужим.
Но, почитая Тогота, как великого шамана, люди соблазнялись огромной ценой, которую иноплеменники давали за ножи, пальмы, панцири и железные рубахи. К тому же остяки погибали в войнах, и работа старика уходила в добычу победителя – так о нем узнали все, и остяцкое оружие светлого железа стало во всей тайге признаком богатого наследства, а остяцкий скребок лучшим подарком невесте.
– Этот дым не от чумов, – говорил Железный Рог. – Он нашел свое железо, много железа, и жжет для него огромные деревья… Понимаешь?
Тунгус замолк, вопросительно глядя на Ябто. Широкий человек уже давно понял, к чему клонит гость.
– Много с ним людей? Только эти четверо? – наконец спросил он.
– Не думаю, что больше, чем я видел. Эти сопляки – его сыновья. Может быть, он взял с собой рабов. У Тогота всегда были рабы… Но на них оружия не нужно, хватит вот этой штуки.
Тунгус улыбнулся и показал пальцем на плеть, лежавшую рядом с Ябто. Широкий человек улыбнулся в ответ.
В тот день они больше не говорили о старике. Железный Рог был умен и знал, что надо подождать, пока осторожный разум Гуся довершит работу.
Утром, едва проснувшись, они вновь принялись за еду – задолго до рассвета Ума сварила мясо. Ябто заговорил первым:
– Нас всего двое.
– Твой старший сын – почти мужчина. Как его прозвище?
– Гусиная Нога. Другого зовут Блестящий.
– Я видел, есть еще один, маленький…
– Этого не считай. Заморыш, хотя годами ровесник Гусиной