Его возникший интерес был цинично-изучающим, а интрига подогревалась его гордыней способности к предвидению. Но всё на свете также конéчно, как и желание безответно терпеть тычки локтем в рёбра.
– Не расшиб? – спросил Той, приложив ладонь к своему боку.
Толстый от неожиданности сглотнул начавшее извлекаться очередное неприличное словцо и, судя по звуку, заглотил его прямо в желудок. Он уставился на Тоя своими узкими широко открытыми глазами, требуя пояснений… ну, или уточнения вопроса. Толстый даже не мог предположить, что Той вообще не слушал его пересказ запущенной кем-то сплетни о том, как якобы Юрка по прозвищу Резак тискал Марину прямо в гардеробе школы.
– Я говорю: локоть себе не расшиб? – уточнил Той, отчаянно пытаясь въехать в то, что́ так заколодило Толстого.
В итоге оба и спьяну, так и не поняли: кто, о чём и что про что. Тогда к проверке самого себя первым приступил Толстый:
– Я грю, что он стянул с себя…
– С кого стянул? – добавил неопределённости Той.
– Ты чё, Той? Я тебе третий… – Толстый прилип губами к уху Тоя, потому что девчонки и музыка перешли в стадию безмолвного выжидания «чего дальше». – Я те третий раз грю. Резак сам с себя стянул…
– Хорош уже, а?! Весь бок мне отбил! – настоял на своём Той и тут же качливо поднялся с дивана.
– Перекур… после стаканчика, – объявил он, подошёл к столу и расплескал по гранёным всё, что оставалось в бутылках.
– Выпьем за звонкие ручейки, бегущие от таящего под тёплым солнцем снега! – провозгласил Той тост, прислонил стакан к своему глазу и осмотрел через него всю компанию. Потом он другой рукой закруглил воздух над столом, тем самым предложив разобрать приготовленную к возлиянию посуду.
– Тою больше не наливать! – гоготнул Тюль.
– Отдохни, Той. Перепил!.. Перепил? – Фасоль как всегда был осторожно-нерешителен.
– Той, ты чего? – Марина своими ватными телесами прижала Тоя к стене без намерения ему “причинить”, но с “явным намерением”…
– И за весеннее пение возвернувшихся птиц! И это неизбежно… И за то, что ничто из хорошего от нас не убежит. Всё одно мы его поймаем… и съедим… А сперва, выпьем! – завершил Той тост и отбулькал всё, что замешалось у него в “бокале” под дружное «урааа» и беспорядочное осмысленное чоканье.
– Перекур! – выхлопнул Той послевкусие этой бурды и, раскачиваясь, двинулся на кухню. Марина попыталась было цапнуться с ним в обнимку, но Той аккуратно увернулся и лишь взбудоражил волну на нахохлившихся сиськах шалуньи.
Пацаны