И она тоже влюбилась!
«Принимаю огонь на себя!» – пронеслась в ошалевшей от любви его голове артиллерийская мысль – и он забыл: и про розовых нимф возле дороги, и про двадцать пять пропавших фельдъегерей!
На целых пять минут забыл.
Глава седьмая
У податливых крестьянок
. . . . . . . . . .
К чаю накупи баранок
И скорее поезжай.
А. С. Пушкин
– Не судите меня строго, Порфирий Петрович, – коснулась деликатно после обеда Пульхерия Васильевна щекотливой темы. – Мой муж, Царствие ему Небесное, оставил меня с дочерью в непроходимой бедности. От имения не доход, а одно разорение. Неурожай за неурожаем. Мужики ленивы, а девки блудливы. И не все ли равно, где им, блудницам, молотить: на току или?.. – И она засмеялась своим очаровательным серебряным смехом.
– Я вас не осуждаю, – поцеловал в сотый раз нежную ручку очаровательницы Порфирий Петрович. – Но как же ваша дочь? Ей-то каково на все это взирать?
– Моя дочь сущий ангел! Она не догадывается, что стоит за всем нашим видимым благополучием, – грустно вздохнула Пульхерия Васильевна и, заломив руки, возвела глаза к небу: – Все страдания принимает на себя мое бедное материнское сердце.
– Благородное сердце! – поправил ее Порфирий Петрович и в очередной раз поцеловал ручку.
– Ах! – засмущалась Пульхерия Васильевна. – Как вы благородны, – сказала с придыханием и тут же, будто опомнившись (и в самом деле, нельзя же так забыться ей, степенной матери взрослой дочери), заговорила спокойно ровным голосом: – И что это я все о себе и о себе. Давайте лучше о вас. Ведь я ничего не знаю. Кто вы? Куда вы и откуда? Кто ваш друг? Что за болезнь с ним приключилась и почему? Рассказывайте! Мне все очень интересно.
И тут Порфирия Петровича понесло! Он и опомниться не успел, как наговорил такие турусы на колесах, что хоть святых выноси. А ведь был по природе человеком правдивым и ложь на дух не переносил. Потом уж, зрело размышляя, вошел в соображение, что то, что он самозабвенно так напел Пульхерии Васильевне, и не ложь была вовсе, и уж, конечно, не тот любовный обманный туман, который напускают на женщину, чтобы поймать ее в свои коварные сети. Просто Порфирий Петрович был при исполнении секретной миссии, порученной ему московским генерал-губернатором графом Ростопчиным, и волей-неволей сыграл ту роль, которую ему и должно было сыграть, несмотря на весь тот прелестно-сумасшедший угар, в котором пребывали его голова и сердце. В общем, не угорел и наговорил ей следующее!
Он, Порфирий Петрович Тушин, пребывавший до недавнего времени в отставке в чине артиллерийского капитана, был вызван в Петербург самим государем императором Павлом Первым. На аудиенции, длившейся целых пять минут, государь поручил ему и ротмистру Маркову секретнейшее дело. Почему выбор пал на них,