Это продлилось краткий миг – период полета мотылька. И было покончено со всякой любовной бутафорией, я выяснил правила игры. Давай, поехали, но это уже не то – беспонтовая «Монополия», в которой ты приобретаешь вес за счет фантиков, одобренных государством. Давай, погнали, но, как в фильме «Без чувств», сугубо чистый расчет, и не обязательно финансовый. Давай, двинули, но договоримся на берегу – никаких сильных эмоций, запрет на то, что выходит за рамки рацио. Стерильная тяга – бесплодные отношения. А ты всерьез принимаешь этот навязанный регламент, я же в шоке от того, что неолиберальная пропаганда скушала твое здравомыслие. Что же, я помашу тебе прямой ручкой – шизоид, так и не понятый даже на поверхности.
Человек дождя ворвется в твое жилье, когда никто не будет готов. Словно ураган он разнесет все в округе и разорвет напрочь привычные шаблоны «влюбящих», погрязших в трясине будней. Реальность непредсказуема, не подчиненная заготовленным схемам, она сама найдет на каждого из нас. Нельзя подготовиться к тому, что само не подготавливается, чтобы настать. Это самотечение витальности, опоясывающее всё и всех. Это Лила, что осуществляется сама по себе, без всяких трансцендентных сущностей. Я прогнозирую – нет прогноза, что был бы точен. Я вангую – нет прорицателей и гадателей, которые расскажут как дальше будет. L' amour toujours – то, что можно сказать о продолжении рождения и смерти. Закрашенный полностью круг – символ всех пар, что реализовали себя как одно. Т.Ч.К.
19.04.2020 – 20.04.2020 г.
Меня запорошило пылью эпохи короля Артура и его круглого стола. Я, словно кладоискатель, стараюсь в куче кала отыскать сияние былого золота. Но как же сложно сквозь пелену тоски и очки печали разглядеть нечто настоящее! Идолы пещеры никуда не рассеиваются. Лунные отблески манят ложным светом – женские проделки незаметно пленяют неподготовленных. На мотив Шопена я пишу мелодии завтра, которые вовеки не будут услышаны. Это не декаданс и не нигилизм, я всего-навсего высматриваю девушку, которой, судя по всему, отродясь не было. Дни Ника Дрейка сопровождают меня на протяжении двадцати семи лет, но я посмеиваюсь над самоубийством, подобно тому, как некоторые гогочут над жизнью.
Скрытый меланхолик, я молчал, когда надо было говорить и говорил, когда надо было молчать. Невпопад встревал в разговор двух, меняя истории неизвестных мне союзов. Неуклюже обращался с вещами и людьми, портил их и платил за это своим самоуважением. Неудачно разбазаривал свои таланты и ресурсы, что были у меня в наличии. Выходил к подъезду и смотрел на звезды – должно быть, хотел завладеть одной из них, но тщетно. Проси-не проси, это безысходность дальнего расстояния, о которой не поведают по телевидению – это замалчивание психических травм, ставшее традицией в культуре постмодерна (только если не напоказ).
Шарманщик