А скоро умер и мистер Кипнис. Человек, который открыл мне смысл жизни. Который совершенно серьезно верил, что я стану великим ученым.
«Я не стала великим ученым, мистер Кипнис» – в который раз обратилась я к покойнику – «Зато я изобрела кое-что покруче философского камня, о котором мечтала в детстве…»
Меня снова, уже не в первый раз, захлестнула волна мстительной гордости. Я все-таки сотворила свое главное колдовство. Оставалась мелочь – обменять его на наличные…
Я решительно поднялась, и, спрятав плоскую бутылочку в задний карман, зашагала на подрагивающий в ночи свет пылающей бочки.
Исходящий от нее пульсирующий жар я почувствовала футов за тридцать. Даже расстегнула куртку, ощутив на виске капельку пота. Бомжи не видели меня. Или – что скорее всего – им было совершенно наплевать на все злые выходки Бруклина, происходящее за освещенным и теплым кругом, который стал их домом на эту ночь.
Бомжей было трое. Двое молча сидели по разные стороны бочки, глядя на бушующий огонь. Третий – даже сквозь лохмотья было видно, какой он худой – стоял чуть в стороне в странной позе.
Я подошла уже совсем близко, причем совершенно не таясь, но никто из них не пошевелился. Зато у меня, исследователя, появилась возможность рассмотреть их, как следует, и выбрать кандидата для эксперимента.
Ближе всех ко мне сидел на ящике плотный немолодой мужик с красным то ли от огня, то ли от пьянства, лицом. Длинные спутанные волосы и борода лопатой делали его похожим одновременно на Робинзона Крузо и Карла Маркса, но мне он почему-то напомнил старого мудрого орангутанга. Может, дело было в том угрюмом спокойствии, с которым он смотрел на огонь.
Сидящий напротив бродяга был моложе и суетливее – то и дело нервно сплевывал сквозь зубы и, задрав штанину, остервенело чесал худую лодыжку.
«Лишайный» – сразу пронеслось у меня в голове – «Отпадает сразу…»
В позе третьего бомжа ничего странного, как мне показалось издали, не было. Он просто мочился. Причем долго и сосредоточенно.
Струя так уверенно била в гору мусора, что казалось, он не писает, а зачем-то поливает ее из тонкого шланга. Такие продаются в хозяйственных отделах супермаркетов.
Кстати, был и четвертый – я не сразу заметила старого негра, который уютно свернулся на изодранном одеяле рядом с «лишайным». Спал он тихо и неподвижно, как труп.
«А почему, собственно – как?» – спросила я сама себя – «С чего это я вдруг решила, что он живой?…»
И тут же почувствовала, что бомжи прекрасно видят меня. Может быть, даже заметили издалека, но разумно решили, что очередная шизофреничка, бродящая ночью по заброшенной бруклинской промзоне, им ничем