Динэра – классный руководитель десятого «В». Она стоит на школьном крыльце и, щурясь от солнца, пересчитывает по головам тех, кто садится в автобус. Между собой десятый «В» зовет ее уменьшительным – Эра. На ней перетянутый кушаком грубый матерчатый плащ неопределенного цвета и лихо заломленный на ухо фетровый берет. Обута Динэра в коричневые тупоносые ботинки. Ее голая худая шея торчит из воротника. Вид у Динэры взъерошенный. Судя по сжатым губам и сдвинутым бровям, все происходящее ей не нравится. Еще бы. Первый сдвоенный урок – ее. Динэра никогда не забывает упомянуть, что «часов по литературе катастрофически не хватает». И сопровождение класса на строительство – в известном смысле демарш. Этим Динэра хочет показать: свои часы она не уступит даже непреодолимым обстоятельствам.
Динэра заходит в автобус последней, когда все утрамбовались в тесном салоне. Она заходит так, как обычно заходит в класс в начале урока, и выражение лица у нее уже не сердитое, а ироничное и доброжелательное одновременно. Она глядит на своих учеников, и те делают привычное общее движение ей навстречу. Динэра улыбается и машет увечной рукой: «Сидите». Ее голубые глаза с темным ободком вокруг радужки кажутся удивленными, когда она, проверяя тетради или проставляя оценки в журнале, смотрит поверх толстых очков.
Динэра проходит в конец автобуса и садится между Байковым и Егоровым.
Над полным именем Динэры немного посмеялись в начале седьмого класса. На первом же уроке Байков по прозвищу Язык-без-костей с места поинтересовался, что означает такое имя. Учительница попросила Байкова встать и, приветливо улыбнувшись, сказала, что имя это происходит от словосочетания Дитя Новой Эры. Данное сообщение произвело эффект. Тут же последовал вопрос нахального умника Васильковского: «От рождества Христова?» Динэра опять улыбнулась, похвалила Васильковского за эрудицию и дала развернутый ответ: «Дитя Новой Эры – от той эры, которая, видите ли, должна была бы наступить вследствие Великой Октябрьской Социалистической Революции, то есть, получается, сегодняшней эры, к которой вы все имеете непосредственное отношение». И покуда не прозвучали вопросы, спровоцированные сослагательным наклонением «должна была бы», Динэра повернулась к доске, взяла мел и написала: «М. Ю. Лермонтов. Белеет парус одинокий». Правая рука ее была похожа на перебитое крыло. Буквы имели наклон, противоположный привычному, и состояли из однородных волосяных линий, напоминавших дрожащую спираль в лампе накаливания. Рыжие вьющиеся волосы, собранные на затылке в нетугой узел, легко полыхали вокруг головы Динэры.
…Проехав дворами, «пазик» выруливает на проспект Анникова, состоящий из четырех семиэтажных панельных домов и четырех точечных кирпичных между ними. Проспект называется по имени не то купца, не то домовладельца, но этот явный анахронизм будет исправлен позже, когда проспект начнут расширять и продолжать, присвоив ему имя сначала расстрелянного, а потом реабилитированного