Он увидел её, бредущую вдоль дороги. В сгустившихся сумерках, в глухом, бессветном пространстве между только-только загоревшимися фонарями, она казалась тенью – Алессандро мог бы сбить её, если бы взял чуть правее. Он намотал уже полсотни миль, но огонь в груди не переставал полыхать ни минуты. Стоило бы хорошенько выпить и лечь спать, а не гонять вдоль побережья, едва смотря на дорогу. Могло бы случиться непоправимое. На сегодня с него довольно трагедий.
Он резко ударил по тормозам, и машина застыла на обочине шоссе. Алессандро бросил взгляд в отражение зеркала заднего вида, игнорируя свои красные от долгого напряжения глаза. Женщина всё так же шла по кромке дороги. Она словно не заметила, что в дюйме от её безвольно болтающейся вдоль тела руки только что пронёсся автомобиль. Корелли чуть сдал назад и торопливо распахнул дверцу машины.
– Мисс, эта часть дороги не предназначена для пешеходов. Здесь опасно.
Он сказал это грубее, чем собирался. Алессандро услышал в своём голосе злость, словно это она, а не он сам, виновна в его рассеянности. Словно это она виновна в том, что сегодня он убил собственную жену. Что получил при всех по лицу. Словно это она виновна в том, что все (а сегодня он был в этом уверен) абсолютно все женщины – подлые, лживые змеи, готовые ужалить исподтишка, стоит лишь чуть продавить слабину.
Она ничего не ответила ему, только замедлила шаг и споткнулась. Её нога завернулась набок, слетев с высокой шпильки. Женщина неловко замахала руками, но выстояла. Алессандро заметил, что каблук у неё сломан. Он оглядел её снизу доверху: её темно-бордовое платье было измято и испачкано, бретель на правом плече была надорвана, и платье то и дело соскальзывало вниз, обнажая высокую полную грудь – девушка постоянно поправляла ткань, пытаясь сохранить приличный вид. Он увидел тёмные пятна на её коленях. Подойдя поближе, понял, что это ссадины – наверное, она уже не раз падала сегодня. У неё были синяки на плечах, на лице – чёрные разводы туши, из истрепавшейся причёски выбились локоны. Затравленная, напуганная, избитая, она не выглядела бродяжкой или женщиной из низов. Дальше по дороге располагался весьма приличный Кенвуд – район, где в своё время обитал Барак Обама. Она шла оттуда. Наверное, она из местных. Кто-то из этих зажравшихся американских коммерсантов, вконец озверевший от безнаказанности, поднял руку на женщину. Безотчетным жестом руки Алессандро потёр шею, словно на ней всё удавкой висел галстук, валяющийся теперь на сиденье машины. У них так не поступают. У них женщин не бьют. Женщин убивают выстрелом в грудь…
– Мисс?
Она остановилась, но так и не подняла на него взгляда.
– Что случилось?
У неё вдруг мелко затряслись плечи. Её рот, слишком крупный для