– У нас? – саркастичным тоном переспросил молодой человек.
– Да, в нашем доме, – пояснила она.
– Когда же этот дом стал вашим? – ухмыльнулся Вилли.
– Когда я стала женой Владимира Григорьевича, – спокойно ответила Маша. Вилли поднялся со своего места, убрал сигарету в пачку, подошёл близко к Маше.
– Это обстоятельство легко изменить, – он растянул губы в ядовитой улыбке.
Внезапно открылась дверь, и вошёл Владимир Григорьевич.
– Володя! – воскликнул он, – как я рад, что ты к нам приехал. Надеюсь, что вы с Машей найдёте общий язык и даже подружитесь, – при этих словах Вилли поморщился, но тут же выдал улыбку.
– Естественно, грандпа, всё будет, как ты хочешь.
Фертовский-старший одобрительно похлопал его по плечу.
– Ты голоден? Что-нибудь перекусишь? – спросил он, рассматривая внука с нескрываемым удовольствием. Как приятно, мальчик приехал в Россию, ему важна семья, узы, которые, слава Богу, крепнут.
– Нет, я не голоден, – ответил Вилли, покосился на Машу, которая, похоже, уходить не собиралась. Она как-то странно смотрела на него и кусала губы. Противная привычка! – Почему у вас русских такая странная манера, как только переступаешь порог дома, сразу хотят накормить? – спросил он.
– А как же иначе? – искренне удивился Фертовский-старший. – На сытый желудок и дела лучшим образом решаются, и настроение, да и расположение к беседе. И потом, почему – у нас русских, сынок? Разве ты не русский? Твои отец и мать – оба русские.
– Ну да, ну да, – с иронией в голосе согласился Вилли.
– Это ничего, – улыбнулся Владимир Григорьевич, – ты узнаешь Россию и полюбишь. Может, всё же чайку? – он повернулся к жене. – Машенька, родная, завари-ка нам чаю? Как ты умеешь, хорошо?
– Хорошо, Володя, заварю, – отозвалась Маша и, ласково посмотрев на мужа, вышла из гостиной. Вилли проводил её взглядом.
– Ты себе и представить не можешь, как я счастлив, сынок, – признался Фертовский-старший. Он тоже смотрел вслед удаляющейся супруге, – Машенька – настоящее сокровище, правда, доставшееся мне уже на склоне лет. Кто бы мог подумать, что это случится со мной. Согласись, что в неё можно влюбиться?
Вилли помедлил с ответом. Грандпа, конечно, потерял голову, это очевидно. И даже объяснимо, в его-то возрасте, после стольких лет одиночества – молодая женщина, судя по всему хитрая и ласковая. Но зачем жениться-то было? А ведь их браку уже семь лет! Неужели за всё это время его пыл не угас, а жена ничем себя не скомпрометировала?
– Тут дело вкуса, – уклончиво ответил молодой человек, – правда, я думал, Фертовским нравятся совсем другие женщины.
– Какие? – с любопытством спросил Владимир Григорьевич. В этот момент Маша вкатила накрытый для чаепития столик. Разлила чай по тонкостенным изящным фарфоровым чашкам, пожелала приятного чаепития и покинула гостиную. На пороге обернулась и посмотрела на мужа, словно хотела что-то сказать, но передумала.