Ох черт, обеденный сон, памперсы, соски ? Что еще из этого мне нужно узнать? Нет я наверно не смогу, а с кем он будет, когда мы будем летать? Заметно нервничаю.
– Ничего, уложим, – садиться напротив и отпивает чай, разговаривая с сыном на непонятном мне языке.
Мне на грудь словно вылили кипяток, я ревную. Я не готова делить его с кем-то, никогда и ни за что, не готова делить дом на два лагеря.
– Мы хотели пожить на Сицилии, не хотите с нами? – смотрю на друзей.
– А мы хотели оставить вам Льва на недельку и смотаться куда-нибудь, побыть вдвоем до появления малышки, – у Руса виноватый вид, а Ди вовсе отвернулась от нас, что-то накладывает в тарелку.
– Хм, очень приятно, что вы считаете меня великолепной матерью и сиделкой только эту функцию с Матвеем чаще выполнял Петров или Тугушев, – задеваю Амирана, знаю, что ему будет неприятно это слышать, но мне нужно куда-то десь свою собственную боль от их сожаления.
– Мама останется в моей квартире. У нас еще перелет один, поэтому парни поживут с ней пару дней, а Сицилия откладывается, – грубо, жестко, чтобы я понимала, что дома меня ждет разговор.
– Друзья, у меня бестактный возможно вопрос, – смотрю на красивого мальчика в руках отца.
– Да, – четыре пары глаз уставились на меня.
– Ди, можно с тобой на пару слов, – решаю не объявлять всем о своей неопытности.
– Конечно, – все переглядываются.
Ведет меня в голубую детскую с морей шкафчиков и игрушек вокруг. А у меня дома ни одной и спальни поскромнее.
– Господи, Ди я не знаю, что делать с ребенком, – сажусь на кровать и прячу лицо в руках, – я не знаю блядь, как его даже кормить. Чем? – начинается неконтролируемая истерика, паника.
– Так, Вольная, ты чего это? – ходит передо мной, – Это вообще ты?
– Я не знаю, все было так легко и просто, а как будет теперь? Как мы будем жить все вместе? – не перестаю, рыдания комьями вырываются из груди и я не в силах их прекратить.
– С Матвеем же справилась, – пытается подруга, но это только вгоняет меня в транс под названием “мне страшно, все летит к черту”.
– Я не была хорошей матерью, да и он был взрослым, – продолжаю говорить в руки.
– Выйди! – грубо, слышно быстрый топот и щелчок замка.
– Что происходит? – садиться передо мной на пол и силой убирает мои руки от лица.
– Я боюсь, – шепчу, смотрю в глаза полные ярости и непонимания.
– Моего сына? – сморщился, появилась морщинка между бровей.
Слова “моего сына” звучат гордо, давяще, напоминая мне о том, что мужчина напротив меня могущественный и всегда получает то, чего желает, что он пишет свое полотно не полагаясь на судьбу, что я всего лишь смертная женщина, всего лишь одна из душ в его подземном царстве.
– Боюсь, что я не смогу Амиран, – смотрю в любимые глаза, готова любить его прямо сейчас, целовать, заниматься любовью, да просто трахаться, чтобы не потерять эту связь между нами.
– Эй, девочка, я же не изверг,