– Амиран, – отворачиваюсь, закусывая губу. Горько признавать, что мы дошли до точки.
– Ты отказываешь мне? – в своей манере хватает меня за подбородок, заставляет посмотреть в глаза.
– Да, – шепчу, – я не хочу.
– Ты не хочешь ребенка от меня? – серьезен, земля под ногами исчезает, появляются гвозди и раскаленный песок для мучений.
– Я просто пока что не хочу ребенка, муж мой, ты здесь ни при чем, – заикаюсь, в горле пересохло, – Мне нужно восстановиться.
– Сколько можно, – шепчет, зажмуривает глаза и качает отрицательно головой словно не верит и измучен.
– Любимый, все не так просто, – пытаюсь объяснить.
– Жизнь, Мирослава Витальевна, вообще штука не простая, а вы вечно подкидываете в нее наломанных дров, – отпускает, пятится назад.
– Любимый – это не уменьшает моего желания, просто я боюсь, – иду к нему, протягивая руки.
– Мир, – выставляет ладони перед собой и смотрит на меня так, словно я предатель, что режет больней ножа.
– Амиран, ты не можешь, не веди себя как мальчишка, – одергиваю его за руку.
– Мальчишка?! – разворачивается, – Я бегаю за тобой все это время, как малолетка, терплю твои закидоны Мирослава! – идет на меня, толкает прямо к стене, – У меня своих забот полно девочка, а ты мне только мешаешь своими выходками, своей недосказанностью, я делаю все как ты хочешь, дорогая, только как ты пожелаешь… – рычит.
– Ам, не надо, – дрожу от страха, моя маленькая девочка внутри забилась в угол и зажала уши ладошками.
– Что не надо? Жить? Может ты уже наконец все отпустишь. Может хватит скорбеть? Может уже откроешься? Поговорим? Или сложно скинуть с себя груз вины? Проще в роли жертвы, да? Вить себя, жалеть! – со всей дури бьет по стене рядом с моей головой.
Вздрагиваю, обнимая себя руками, – Остановись.
– Я устал детка. Я прихожу домой и каждый раз вижу как ты сидишь с собакой и тихо плачешь, как ты плачешь в ваной, как дрожишь над Тимуром. Хватит! – снова бьет.
Пытаюсь отвернуться от него, но он быстро перехватывает лицо и заставляет смотреть на себя.
– Не смей отворачиваться, ни ты одна потеряла что-то, ни одна ты умирала, ни одна ты жалеешь, что так все вышло, понимаешь? Ни одна ты прогадала несколько лет назад, – он выплевывает слова так, словно перестал себя контролировать, проскальзывают непонятные мне изречения на другом языке, его трясет.
– Любимый, – шепчу, ощущая мокрые дорожки на щеках, понимая, что это точка невозврата.
– Замолчи. Хватит. Ко всему добавилась ревность. Чего еще мне ждать? – несколько раз лупит по стене, орет словно раненый зверь, срывается и выходит вон, оставляя меня одну, сползать на пол, принимать всю боль.
Господи я разрушила свою семью, не оправдала его ожиданий. Мой муж. Заползаю на кровать и утыкаюсь в подушку, ощущая как мокрый нос залезает ко мне в руку.
– Мой мальчик, прости меня, – смотрю на Моро.
Господи