И я ухватилась за это воспоминание и выплыла из готовой поглотить меня пучины отчаяния. Слова тёти Карри всё-таки оказались пророческими. Моя крепость последний раз вздрогнула и рассыпалась, но не ужасным, сокрушающим всё живое обвалом, стремящимся разрушить мою душу, а необыкновенным фейерверком, смесью радужных мыльных пузырей и разноцветных бабочек, предвестниками счастья и покоя…
Тётя Карри продолжала упорно приезжать ко мне каждую неделю, все четыре года, что я здесь проучилась. Так же, как и крёстная, не пропустив ни одного моего дня рождения. Несмотря на то, что я ни разу не вышла к ней и не взяла ни одного подарка. Если мне повезёт, то сегодня она тоже появится. Нет, я была уверенна, что она приедет…
Я ждала её у окна в коридоре второго этажа, вглядываясь в каждую паркующуюся машину. Моё сердце замирало всякий раз, когда у машины открывалась дверь. Эшли пытался меня задеть, но я даже не слышала его издёвок. Наконец его позвала мама, и он ушёл, но и на это я не обратила никакого внимания. То и дело, смотря на часы, я сначала поторапливала время, а теперь я хотела его замедлить. Уже было два часа дня, но тёти Карри всё ещё не было. Я начала отчаиваться…
– Господи, если она сегодня приедет – обещаю называть её мамой! – взмолилась я.
И вдруг я увидел её…
Моё сердце подпрыгнуло в груди. Я встрепенулась и, оттолкнувшись от подоконника, опрометью побежала вниз. Выросший словно из-под земли Эшли подставил мне ногу, но я привычным прыжком преодолела это препятствие без потерь, показала ему язык и встала как вкопанная перед входной дверью. Когда она наконец открылась, я подбежала к тёте – у неё было странное недоверчивое, но счастливое выражение глаз – и секунду помешкав, обняла её.
Она прижала меня к себе так сильно, что у меня не осталось сомнений.
– Мама, прости меня… – выдохнула я, искренне раскаиваясь, боясь и веря…
– Поехали домой, – поцеловав меня в макушку, прошептала она.
А потом мы долго то плакали, то смеялись, обнявшись, взахлёб рассказывая друг другу всякую ерунду. Наконец слёзы иссякли, МАМА пошла к директору забирать мои документы, а я побежала собирать вещи.
Открыв свой шкаф, я некоторое время размышляла над тем, что же мне взять домой. Наконец, решившись, я начала методично распаковывать все подарки, полученные мной за почти четыре года, всю ни разу даже не померенную одежду, аккуратно складывая всё это в чемоданы.
А из них вдруг начали выпадать конверты…
С письмами отца…
Трясущимися руками я собирала эти листы и, открывая их, читала слова любви и поддержки с просьбами простить его и разрешить приехать…
И