Сведения об Уильяме и расследовании убийства мы черпаем из «Жития и страстей Уильяма Норвичского» Томаса Монмутского – это одна из всего нескольких сохранившихся рукописей большой библиотеки Норвичского собора XII века. Томас прибыл в монастырь через несколько лет после смерти Уильяма и чрезвычайно заинтересовался покойным юношей по причинам, которые вскоре прояснятся. Томас утверждал, что шесть лет спустя после убийства составил полную картину того, что произошло в Страстную неделю 1144 года. Он был намерен доказать, что Уильям погиб за свою веру, а потому достоин причисления к лику святых.
В позднейшем изложении Томаса Монмутского эта история предстает интригующей загадкой, в которой он сам играет видную роль сражающегося за правду сыщика. Полагаясь на сведения, полученные от семьи жертвы, Томас утверждал, что юного Уильяма убедили сопровождать человека, который предложил ему работу подручным повара архидьякона. Так, по крайней мере, слуга архидьякона сказал матери Уильяма, которая согласилась отпустить сына, несмотря на дурные предчувствия49. Когда этот человек (мать не была уверена, христианин он или еврей) на следующий день связался с тетей юноши, ее подозрения настолько обострились, что она послала дочь следовать за Уильямом. Дочь якобы увидела, как этот человек вместе с Уильямом вошел в дом некоего еврея50. Как утверждал Томас, именно там через некоторое время Уильяма принесли в жертву в кровавой насмешке над Распятием, после чего его истерзанное тело бросили в лесу за городом, где его в конце концов и нашли. Дядя Уильяма сообщил, что как только мать юноши узнала о смерти сына, она обвинила в этом местных евреев. Как пишет Томас, епископ Эборард Норвичский пытался вызвать этих евреев в суд дать показания, но их защищал шериф Джон де Чезни, так что все надежды привлечь их к суду вскоре развеялись.
Хотя семья Уильяма подняла шум, дело довольно быстро заглохло. Епископ Эборард разрешил дяде юноши обратиться к церковному собранию, синоду, созванному, как обычно, в следующем месяце, но, похоже, дальнейшего расследования не производилось. Как только тело опознали, Уильяма вскоре похоронили там, где нашли, на земле, которой владели епископ и приорат, и о мальчике практически забыли51. К тому времени, как Томас начал свою весьма творческую работу, брат убитого юноши сам принял постриг в приорате.
Ученые поверили Томасу на слово, полагая, что между смертью Уильяма и написанием «Жития» прошло относительно немного времени, что Томас располагал достаточными сведениями и имел доступ к основным участникам событий и другим заинтересованным сторонам и что он не мог манипулировать