– Это памятник Даниилу Андрееву, – сказала Селина, – я тебе о нем говорила. Поэт и визионер. Разрушенная стена символизирует тюрьму, где он сидел долгие годы, еще в двадцатом веке. Там он сумел написать книгу «Роза мира», которую сейчас проходят в школах… Хотя может, уже не проходят. Там о Всемирной церкви, о других мирах. Памятник – работа известного скульптора, и замысел прост: человек, пусть и духовно, вырвался на свободу и видит красочный мир с храмом, о котором мечтал. Но, похоже, что-то не так с окружением: памятник получает лишь средние оценки. Мне поручили посмотреть, что можно сделать? Я захватила это, – она достала из сумочки какую-то рамку, раздвинула, и в ней возникло объемное цветное изображение. – Видишь, я меняла цветочные композиции, перемещала или вообще удаляла тропку… всё не то. Слишком резкий контраст между трагизмом скульптуры и ярким ландшафтом. У тебя явно нет художественного образования, зато есть свежий взгляд. Что бы ты предложил?
– Гм… – Илья растерялся, но не ударять же лицом в грязь перед молодой женой? Огляделся: действительно, все солнечно и ярко кругом. И по контрасту в памяти всплыли руины сталинских лагерей на Колыме…
– Ты знаешь, – сказал он, – в мое время еще встречались остатки старых лагерей, но кладбища не сохранились. Однако их легко узнать, там среди камней густо растет иван-чай или кипрей. Целые лиловые поля. Мне кажется, не нужно обилия ярких цветов. Кипрей нежный цветок, но в нем сквозит некая печаль… Во всяком случае, для меня, – неловко добавил он.
Селина удивленно смотрела на него и вдруг хлопнула ладонью по лбу.
– Вот! – почти крикнула она. – И как я не додумалась? Красиво, но щемящее грустно. И ручья не надо, сухое каменное русло. Вдобавок, это будет здорово перекликаться с разрушенной стеной. Цветы перенесу ближе к памятнику… сюда и сюда.
Она стиснула рамку, а управляла, наверное, мысленно. Изображение изменилось. Поверх лилового разлива кипрея и сухой каменной россыпи давно умерший поэт смотрел на храм Солнца мира.
– Пусть будет так, – прошептала Селина. – Конечно, я представлю на художественный совет, но должны утвердить. Разве что нюансы подправят. Ты гений, Илья!
– Ну, – пробормотал он. – Просто пришло воспоминание.
Вечером обживали новую квартиру, освоили и кровать.
– Тоже удобная, – сообщила довольная Селина. – В обители были жесткие матрасы.
А Илья с увлечением осваивал ее гибкое тело. До кульминации дошел даже слишком быстро, однако Селина удовлетворенно простонала.
– Довольно приятно, – чуть запыхавшись, сказала она. – Только не забывай, что ты тяжеловат для меня.
– Извини, – покаянно сказал Илья. – Когда обнимаю тебя, про все забываю… Слушай, а ты не забеременеешь? Мне кажется, пока рано.
Селина вздохнула: – Рогн учат контролировать процессы в