– Ты берешь машину? – она совсем не это хотела сказать, конечно.
– Конечно, – невозмутимо ответил Том.
– Ты уверен? – господи, зачем она спрашивает.
– Конечно.
– Но я думала ты сможешь позволить себе бокал вина..?
– Ну разумеется, – хоть какое-то разнообразие, она уже приготовилась к третьему «конечно».
Томас поднимался по лестнице, а она молча смотрела на него и не чувствовала никакого желания сопротивляться широкой глупой улыбке, расползающейся по лицу. Она до сих пор была в него влюблена.
– Зачем ты меня звала? – эти слова оказались произнесены непосредственно в ее растрепавшиеся волосы, Томас предпочитал беседовать с собственной женой на минимальной дистанции.
– Ох Том…
– Правда? – он был неподражаем.
– Я еще не оделась!
– Разве? – Томас окинул ее взглядом.
Ох уж эти мужчины, он думают, что если на тебе платье, то ты уже и одета!
– Не совсем…
– Так может и не стоит? – он прижал ее к балюстраде.
– Ты-то уже одет!
– Это легко исправить…
– Том..!
– Без нас ничего не начнется, – уверенно успокоил ее он.
– Мы же не будем всех задерживать, – задыхаясь от смеха произнесла она, пока Том шарил губами по ее шее.
– Если не мы, то кто же? – он сплюнул в ладонь сережку, которую только что достал ртом из ее уха, и опустил в декольте ее платья.
Способность Томаса проделывать ртом самые непредсказуемые вещи была общеизвестна.
– Томас! Ты невыносим!
– Да и двери узкими не назовешь, – промурлыкал он, но отстранился.
– Ой, она провалилась! – Эскива смеясь изогнулась, пытаясь нащупать сережку в недрах своего наряда.
– Давай я достану.
Он опустился на колени и бесцеремонно задрал длинный подол, пошарил ладонью по ее животу и упруго вскочил.
– Voilà, – и вдел сережку ей в ухо.
– Ох Томми…
Он не был Томми, он был всегда только Томас. Томми он был только в спальне, или в местах ее заменяющих, и Томас однозначно среагировал на сигнал.
– Четверть часа, Шкив…
Что за наказание для женщины иметь имя, сокращаемое до элемента механики! Она уже готова была ответить да, но вдруг подумала, что лучше им обоим явиться на презентацию его пластинки не встрепанными и запыхавшимися, а в полной боеготовности. Когда она изложила Томасу свои соображения, он с тяжелым вздохом отстранился от нее.
– И