– Черт… – прошептал он, – Ты же мне всю схему поломал… Тебя ведь наверняка засекли камеры… И как тебя теперь отсюда вывести?! – заметался Саша, – Какой это этаж? Пятый? – он снова чертыхнулся и кинулся к подоконнику, глянув вниз.
– Прыгать мне предлагаешь? – мрачно спросил я.
Он торопливо отмахнулся.
– Ты не прыгнешь. Ох, точно, здесь же есть пожарный выход. Да… Да, он как раз находится с другой стороны от камеры, тебя не заметят. Так, сейчас выходи на лестничную площадку, там есть дверь, справа, за ней лестница. Спускайся вниз… Хотя… Стоп… Нет… Нет-нет-нет… Как раз-таки я пойду через пожарный выход, а ты – через подъезд. По камере будет видно, как ты зашел и вышел. А меня они не засекли изначально… Но… Черт… Ты же заходил… И тебя заметили. Как мне теперь отвести от тебя подозрения?! – чуть ли не в отчаянии воскликнул он, бросив на меня полный страха и переживаний взгляд, – Какой же ты идиот, идиот, идиот! Да!!! Точно! – внезапно засветился он, подбежав ко мне, – Звоним в полицию! Я тебя сейчас ударю, а ты скажешь, что видел, как какой-то подозрительный тип уводил девушку, напрягся, проследовал за ними, а потом застал тут резню, попытался задержать преступника, но тот дал отпор и сбежал.
– Что?! – я был настолько испуган, что совершенно перестал соображать.
– Опишешь какой-нибудь совершенно левый портрет во время допроса… – исступленно, горячо продолжал он, сжав мои кисти.
– Нет!!! Ты никуда не пойдёшь, а я не собираюсь проводить ночь в тюремной камере, как подозреваемый! – паника охватывала меня все сильнее, и я чувствовал, как скоро не сумею бороться с набежавшими на глаза слезами.
– Тогда почему думаю только я один?! – воскликнул он, бросив мои руки и отпрянув, – Как мне тебя, придурка, теперь вывести? Черт… А если разбить камеру? И забрать ее? Как думаешь?
– Да… – рассеянно ответил я, – Давай попробуем…
– Отлично… Подожди… А куда поступает информация с камер? А вдруг это вообще муляж?!
Саша метался по комнате, схватившись за виски и лихорадочно пытаясь что-то придумать. Я даже почувствовал уколы совести за то, что причинил ему столько неудобств, тут же возненавидев себя за них… Я стыжусь перед убийцей за то, что мешаю ему незаметно скрыться с места преступления… Как глупо и смешно, как больно и жалко, господи! Но, как ни странно, я не чувствовал к нему ни малейшего отвращения, ни нотки страха после того, что узнал. Наоборот, меня словно притянуло к нему еще сильнее, скрепило навеки единой и жуткой тайной. И, что еще страннее, я почти не чувствовал жалости к жертве, а, скорее, испытывал досаду. Ведь именно три года назад я потерял его впервые, а вместе с ним и покой, и счастье, и смысл продолжать свою жизнь, а точнее, без него – влачить жалкое существование. И именно три года назад он начал убивать. Не из-за того ли я оказался брошенным? Но почему он сошелся с ней?.. Она знает?.. Нет… Вряд ли. Боже… У моих ног из перерезанной шеи совсем молоденькой девочки до сих пор струится кровь, разливаясь рекой по всей комнате, а я вновь переживаю из-за порушенной любви и мыслю не о том, как