– А автомат где? – не выдержав, с надрывом в голосе, вслед ему прокричал вскочивший с пня Пашка.
– Автомат я оставил, – оглянулся отец. – Ночью засаду устрою, – сообщил он доверительно.
– Какую засаду? – не понял я.
– На тех, кто его поставил, – отец понизил голос. – Хочу застукать этих менял на месте преступления.
– Зачем? – в один голос спросили мы с Пашкой.
– Затем, дети мои, что готовится зловещее преступление в правлении, а пресечь преступление – мой долг!
Отец удалился, оставив нас в полной растерянности.
– Что делать? – Пашка метался вокруг костра, словно ночной мотылек вокруг включенной лампочки. – Что теперь делать?
– Сейчас мы туда пойти не можем, – рассуждал я, – светло, нас заметят. Когда стемнеет, отец засядет в засаде – нас поймает…
– Когда идти?! – брат вскочил на свой пень и начал размахивать руками, будто собираясь взлететь.
– Не паникуй, я что-нибудь придумаю.
– Да что ты придумаешь? – Пашка заплакал. – Понавыдумывал автоматов своих!
– Вот еще! – я вскочил с пня. – Это была твоя идея! Твоя!
– Идея моя, а автомат придумал ты. Ты придумал – ты и виноват!
– Да ну тебя! – я плюнул от досады в костер. – Больше не буду с тобой связываться, трясогуз убогий!
– А ты падла! – брат спрыгнул с пня и схватил топор.
Брат был человеком трусливым, но с кандибобером и невероятно жадным и упущенная призрачная выгода вполне могла толкнуть его на какие-нибудь глупости.
Я схватил полено:
– Только попробуй!
– Вот еще, – Пашка воткнул топор в пень. – Я пошутил.
– Я тоже, – я подбросил полено в костер.
– Пока ты тут шутишь, там наши деньги лежат.
– Хватит ныть. Свиньям доварим и пойдем.
– Ура!!! – заорал Пашка и начал прыгать.
– Чего ты скачешь, серенький козлик? – на крыльце стояла мать. – От безделья сбрендил? От полежания тронулся?
– Я рад, что у нас такие родители! – нашелся Пашка.
– Неужели? – растерялась мать.
– И я рад, – поддержал я.
Вдруг поверит, и приготовит на ужин что-нибудь вкусное?
– Ладно, пойду Витьке скажу про вашу радость.
Мать скрылась в доме.
– Если она узнает, что мы ее обманули, – тихо сказал Пашка, – то она нас удавит.
– Угу, – согласился я, – есть такое дело. Если узнает.
До ужина сдернуть в правление не представилось возможности. На ужин мать расщедрилась, сготовив нам с Пашкой по котлете, что было с ее стороны неслыханной щедростью.
– Транжира ты, Валентина, – пробурчал отец, недовольно глядя на нас и поедая сразу две сложенные котлеты, промежуток между которыми был щедро намазан смесью сметаны, горчицы и хрена.
– У детей растущие организмы, – парировала мать.
– Я в их возрасте сам котлеты