– А с Александровского вокзала?
– Туды же, куды ещё покойников возют?
– На кладбище что-ли?
– Ага. Кого к богу, а кого в рай, этого и вовсе не понял, куды надо. Суетный попался. Недавна тожа такую вёз. Как закричит в самый неподходящий момент. Всё благообразно, чинно, оркестер играет, и вдруг поднимается дура старая из гроба и давай голосить. Тьфу ты, прости господи! Весь ритуал испортила, – водитель сокрушённо покачал головой в чёрном засаленном цилиндре из шёлка. Потом шумно высморкался за плиту, с пониманием относясь к чистоте в «Некрополе».
– На какое кладбище отвёз? – Порфирия начала злить обстоятельность гробовщика.
– А какая разница? Все тама будем. Покойнику абсолютно без разницы куды положат, лишь бы не к иноверцам. Тама да, там совсем бедно. У них же что, у них даже гроба приличного нет, так прямо в ковриках и хоронют, без камфорта. А у нас гроб качественный, дажа очень какой. С колокольчиком, ежли по ошибке отпоют. Так-то. Есть, например, и…
Порфирий с силой продавил тростью сапог водителя, чтобы остановить рекламу «Некрополя». На что тот сначала недовольно уставился на сыщика, потом бесцеремонно вырвал неприятный предмет и положил под себя.
– Это зачем так-то. Так не надо, – выговорил обидчику.
Городовые кинулись, чтобы вразумить грубияна, но были остановлены Порфирием, понимавшим, что в противном случае, крепкий мужчина, явно страдающий аутизмом (судя по реакции), и вовсе замкнётся в котёл.
– Так ты и мусульман возишь?
– Теперь получается, что да. Креста на нём не видел. Хаша в вязанной фуфайке был, под горло. Но креста не заметил. Басурманин, это точно. А кто у нас на Казань ездит: только инородцы. Тока этот захотел непременно в гробу ехать, с форсом значить. Его барышня морфий купила. Не могут благородные без химии похороны сделать, всё им с вывертом подавай.
– Так ты что на Казанский вокзал гроб отвёз?
– А куда же ещё? Кладбище и есть, ежли паровозы убрать. Прямо в багажный вагон. Вот квитанция. Барыня так торопилась, что оставила. А без неё гроб кто отдаст-то, без квитанции? – Водитель протянул мятый клочок бумаги с номером поезда.
Колонна, отчаянно сигналя, помчалась. Городовые приготовились вязать преступников. Москвичи с проклятиями жались к стенам, прыгали в подворотни. Над мостовой таяли длинные лоскуты пара из котлов «Руссо-Балт». Развернувшись на Коломенской, выскочили к платформе. Машинист, занятый управлением, не обратил внимания на отчаянные бой в сигнальный колокол. Издав долгий гудок, паровоз, провернув с усердием колёсами, потянул за собой послушные зелёные вагоны на восток, в Казанскую губернию.
Угольный дым, смешанный с клубами горячего пара, стал медленно оседать вдоль блестящих железнодорожный путей. Порфирий Францевич присел на чугунную скамейку, чтобы отдышаться. Открыл серебряный портсигар,