– Одному я отрубил голову топором, другому ногами проломил череп, а третий сбежал. Но потом я нашел его, выдавил глаза, отрезал яйца и сломал пальцы. Но долго он не протянул.
Вэй изогнул бровь.
– И сколько тебе тогда было?
– Восемь.
– Что было потом?
– Я собрал деньги, купил себе оружие и пошел учиться в Лесной Приют. Затем продал дом, чтобы заплатить за обучение.
Вэй решил, что этот мужчина, несомненно, примечательная личность. А история его лишний раз доказывала, что трудности и несчастья закаляют человека. Легат Фригг не ошибся, назвав его безжалостным. Главнокомандующий немного помолчал, наблюдая за тренировкой гвардейцев. Бедолаги явно бились копьями из последних сил, еле поднимая конечности.
– А ну, не замедляться! – рявкнул он, и воины дружно но вяло прибавили в темпе. – Как ты получил звание баннерета?
– Когда лесные бродяги напали на наш отряд и убили прежнего баннерета. А я убил их предводителя и захватил в плен выживших разбойников.
– Что вы с ними сделали потом?
– Повесили в клетках на солнцепеке и подождали, пока их прикончат вороны.
Вэй усмехнулся. Да, этот парень ему определенно нравился! Как раз подойдет для той работы, которую выполняет второй помощник. Не показной работы с бумажками и картами – для этого есть первый помощник. Нет, он займется действительно важным для государства делом.
– Итак, баннерет Рагенбер, из твоих историй вытекает, что ты умеешь держать в руках оружие. Насколько хорошо – или плохо – ты им владеешь, мы определим в поединке с кем-нибудь из моих гвардейцев. После обеда, когда они будут посвежее.
– Я всегда готов, командир.
– Хорошо. Таким и должен быть ответ бойца.
Главнокомандующий снова замолчал. Он сидел, глядя вперед, и Рагенбер, который занял место справа от него, мог во всех подробностях рассмотреть его белесый, устрашающего вида шрам и гадать, какое месиво скрывается под черной повязкой. Говорят, этот шрам он получил еще будучи юношей, обычным солдатом. При подавлении беспорядков на границе их отряд оказался окружен и пути к отступлению отрезаны, воины бились до последнего, принимая на себя по нескольку врагов за раз. Вэя ранили в живот и полоснули топором по лицу. Из отряда не выжил больше ни один человек. Только на следующий день его, умирающего, истекающего кровью, но все еще живого нашли среди трупов врагов и однополчан.
Говорят, в той битве он убил чуть меньше двух дюжин человек, и столько же шрамов осталось на его теле. Хоть сейчас он уже был не в том возрасте, волосы его покрыла пепельная седина, а лицо избороздили морщины, но Вэй по-прежнему остался силен и неутомим, все так же ловок и быстр и каждого из своих гвардейцев мог положить на лопатки, хотя они были вовсе не слабаки. За это его и уважали. С ним считались. На него ровнялись.
Главнокомандующий окинул суровым взглядом толпу усталых и потных бойцов, которые уже были готовы умереть прямо на площадке, затем взглянул на жаркое полуденное солнце. Ни облачка на голубом небе, и солнце палит