Какое-то время они пили чай и ели сваренные Кириллом сосиски.
– Я бы не отказался сейчас от немецкой сосиски, если честно… – произнес курсант, дожевывая отечественные.
– В данный момент ничем помочь тебе не могу, но лет через десять у тебя, как я уже понимаю, будет такая возможностью. А пока поведаю тебе еще несколько слов о немецкой нацистской школе в Лейпциге. Точнее, о школе, которая в действительности была тайной школой немецкой контрразведки и через которую прошли почти все будущие оуновские руководители.
– А с самим Коновальцем во время учебы в этой школе вам еще удавалось видеться?
– Да. И его беседы со мной становились с каждым разом все более доверительными. Одновременно с этим его появления в школе и наши совместные беседы во время прогулок по территории школы, например, невольно укрепляли и мое собственное положение в этой школе.
– И о чем же вы беседовали на этих прогулках?
– В этот период он занимался тем, что готовил административные кадры для ряда областей Украины, которые предполагалось освободить в самое ближайшее время. И в этом освобождение, как ты понимаешь, националисты должны будут выступать в союзе с немцами. А членов их бандформирований планировалось использовать в качестве будущих полицейских сил. Помню, как во время одной из таких прогулок по городу нас кто-то бесцеремонно сфотографировал. Поверишь, но я почему-то мгновенно понял, что от этого снимка ко мне непременно придет беда…
Уличный фотограф, который снял гуляющих по городу Коновальца и Павла, достал из фотоаппарата отснятую кассету и, опустив ее в непроницаемый пакет, передал Коновальцу, получив от того две марки.
– Зачем вы это сделали? – спросил Павел у Коновальца.
– Нет ничего предосудительного, чтобы дать немного подзаработать уличному фотографу.
– Я не об этом. Очевидно, что это берлинские коллеги проявляют интерес к новому человеку, который неожиданно оказался в вашем окружении.
– Может быть, ты и прав… Не обращай внимания, главное, чтобы они нам и дальше платили деньги на наше правое дело…
– Но вы же знаете, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках… – промолвил Павел.
– Не будем об этом больше…
И дальше они весь обратный путь шли уже молча и каждый думал о чем-то своем.
Курсант Карпицкий с утра готовил дрова для камина, раскалывая их на мелкие части.
– Думаю, что накололи уже достаточно, – сказал подошедший к нему генерал. – Можно относить все в дом.
– У меня из головы не выходят ваши слова о том, что вы почувствовали реальную угрозу для себя в тот момент, когда вас сфотографировали, – размышлял Кирилл, начав собирать наколотые дрова.
– Да, это даже был некий внутренний голос, известивший об опасности.
– И что… Действительно, этот снимок оказался для вас опасным?
– Не