Детские травмы. Виктор Загоскин

падал, мне (читай, папе) тоже поставили «удовл».

      Любовь Ивановна в целом была довольна моими успехами и физического насилия мне от нее не прилетало. Какого-то смельчака она смешала с дерьмом, когда он заявил, что не собирается вступать в пионеры. Еще она вызвала маму одного «диссидента», чтобы указать, что у него слишком длинные волосы, на что в ответ получила просьбу учить, а не указывать как кому ходить.

      Как-то однокласснику Мишке, которого Любовь Ивановна трясла, тоже прилетело, он был высмеян всем классом. Однажды, на уроке труда мы делали «дергунчика», фигурка которого вырезалась из картона, а лапки прикреплялись по бокам и приводились в движение за ниточку. Я одним из первых презентовал «готовый продукт», передав его Любови Ивановне для оценки. Она его подергала и выпалила перед всем классом «Это же вылитый Мишка!»

      Любовь Ивановна ушла на пенсию, а мы, удачно завершив начальную школу, побыв октябрятами, вступил в пионеры, дружно сняв с себя пионерские галстуки, продолжили обучение в средней общеобразовательной школе. Одноклассник Мишка переехал со своей мамой в Америку, мы же остались один на один с 90-ми. Любовь Ивановна любила прогуливаться по Крылатским Холмам и довольно часто заходила в нашу школу проведать бывших коллег. Я отчетливо помню нашу встречу, которая произошла в школьной библиотеке.

      Я там подвисал с журналом Мурзилка, который в 90-е уже стал похож на глянцевый «Птюч», а для меня это был вообще порно журнал. Мне очень нравилась картинка Адама и Евы, опубликованная на целую страницу. Хоть и все причинные места были прикрыты, мне было офигенно приятно рассматривать обнаженные тела. Библиотекарша была рада моим визитам, предполагая, что я очень сильно тянусь к знаниям, даже не догадываясь об истинных причинах моих каждодневных появлений.

      Так вот, Любовь Ивановна пришла в плохом расположении духа и сразу, завидев мою фигуру с порога, стала меня чихвостить, что, дескать, я выкрикиваю с места, плохо себя веду и вообще, она часто моего отца встречает, и все ему непременно расскажет. Честно говоря, я даже не понял, какие именно грехи мне ставятся в упрек, поэтому я просто стоял краснел и глупо улыбался, уставившись в эту вот картинку. Вся эрекция, возникавшая от просмотра Адама и Евы, мигом прошла, и в этот момент мне просто захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Такие же чувства, я думаю, испытала и библиотекарша, считавшая меня очень воспитанным и умным мальчиком, но в тот момент получившая полный разрыв шаблонов. Самое страшное, что Любовь Ивановна в тот день все же встретила случайно моего отца, и как обещала, все ему рассказала. Папа пребывал в недоумении, и после разговора со мной, мы сошлись на том, что учительница первая моя оказалась в плену старческого маразма. Ну, с кем не бывает?