Молодой хирург склонил голову перед Катериной и под звуки аргентинского танго увел её на середину зала.
– Видите того мрачного господина за столиком напротив? – зашептал он ей в ухо, сделав несколько па. – Узнаете?
– Нет, – покачала головой Катерина. – А я должна его знать?
– Помните: "Я – гений Игорь Северянин"? Так вот это он! Неужели вы не были влюблены в его стихи? Говорят, поклонники в провинциальных городах выпрягали из коляски лошадей и везли его на себе! Самые богатые женщины России готовы были бросить к его ногам целые состояния! Да, как говорили древние, "сик транзит глориа мунди"! Так проходит земная слава. Иначе он не сидел бы сейчас с такой кислой физиономией?
Катерина покраснела. Опять она попала впросак! Вместо того чтобы в который раз оттачивать свой немецкий язык, лучше бы о поэтах российских почитала! Попроси он её сейчас рассказать какое-нибудь стихотворение, и не вспомнит, пожалуй, разве что пушкинское "Я памятник себе воздвиг нерукотворный". Её преподавательница литературы Виктория Аполлинарьевна не признавала современных поэтов. Говорила пренебрежительно: "Этот грубиян Маяковский", или "Этот ненормальный Хлебников"!
– А вы что-нибудь помните наизусть из стихотворений… Северянина? – робко спросила она.
Петруша будто ждал её вопроса. Прямо-таки разразился стихами.
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в башне замка Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил её паж…
Тут он вздохнул, набрал побольше воздуха, но как раз закончилось танго. Катерина поспешила к столику, стараясь не замечать огорчённого лица Петруши – ведь он только разлетелся…
– Чёрт знает, какие короткие у них танцы! – буркнул он, усаживаясь за стол.
Друзья-хирурги дружно захохотали, но в их смехе сквозило злорадство: когда теперь подойдёт его очередь?! Нечего было спешить поперёд батьки…
– Мы с Петей видели поэта Игоря Северянина, – поспешила на выручку Катерина: она чувствовала, что, пока разговор за столом не стал общим, Петруша представляет собой удобную мишень для острот, что, как она успела понять, молодой человек воспринимал крайне болезненно. – Сидит с какой-то девушкой, такой грустный…
– Зато его собрат по перу, по соседству с нами, очень даже весёлый! – хмыкнул Верещагин.
– Ты ещё кого-то из бывших видел? – сразу заинтересовался Петр Петрович.
– Во-первых, он никакой не бывший. Просто разъезжает по заграницам; вестимо, дуракам счастье… Серёжка Есенин собственной персоной!
– Насчет дурака ты, пожалуй, загнул! – вмешался всегда молчащий хирург Фирсов.
– В том смысле дурак, что деньги дурные и тратит он их по-глупому, на всякую шелупонь!
– Как говорится в Библии, не судите, не судимы будете, – мягко