Я мог бы нарисовать схему усилий и перемещений, но какой в том прок? Сколько времени младенец учится ходить? А новорожденный обитатель Луны постигал эту науку в процессе форсированного марша, полуслепой, на максимально возможной скорости.
Так что у меня не было времени размышлять о невероятности происходящего.
Чибис перешла на рысь, она все нажимала. Веревка то и дело натягивалась, я отчаянно старался идти быстрее и не падать при этом.
Мамми пропела в спину:
Все в порядке, Кип? Кажется, ты нервничаешь.
– Я… в порядке! Как… вы?
Мне очень удобно. Не надорвись, дорогой.
– Ладно.
Оскар делал свое дело. Я потел от натуги и от солнца, но не нажимал подбородком на рычажок, пока не заметил на индикаторе цвета крови, что начинается гипоксия. Система работала безупречно, при давлении в четыре фунта сочленения не досаждали; сказывались долгие часы тренировок на пастбище. Так что у меня оставалась единственная забота – не натыкаться на бугры и ямы и искать колею вездехода.
Мы добрались до холмов минут за двадцать. Первый же поворот, который Чибис сделала на этих кочках, застал меня врасплох, и я чуть не упал. Она притормозила и вошла в расселину. Я приблизился, и мы соприкоснулись шлемами.
– Как ты?
– Нормально.
– Мамми, слышишь меня?
Да, дорогая.
– Тебе удобно? Хорошо дышится?
Вполне. Наш Кип очень заботлив.
– Вот и отлично. Веди себя хорошо, Мамми.
Конечно, дорогая.
Каким-то образом в свою птичью трель она вложила снисходительный смешок.
– Кстати, о дыхании, – сказал я Чибис. – Давай-ка проверим твой баллон.
Я попытался заглянуть в ее шлем.
Она отвернулась, потом придвинулась опять.
– У меня все в порядке!
– Это ты так думаешь.
Я взялся за ее шлем обеими руками, но не смог увидеть приборную панель – на слепящем солнце заглядывать в скафандр все равно что ночью пялиться в колодец.
– Что на приборах? И не вздумай соврать!
– Не суй нос куда не надо.
Я развернул ее и глянул на манометры баллонов. Один резервуар был пуст, другой почти полон.
Я прижался к ее шлему.
– Чибис, – медленно сказал я, – сколько миль мы уже прошли?
– Около трех, я думаю. А что?
– Значит, нам идти еще миль тридцать?
– Если не тридцать пять. Кип, не психуй. Что один баллон пуст, я знаю; переключилась