Невыдуманные истории. Олег Николаевич Курлов

минут возвращаясь, однако, к первому. За время одной лекции, он перескакивал с одного материала на другой, по нескольку раз. Склероз… Но к нам он относился по-божески, и зачет мы у него получали, как говорится, не прикладая рук. Но так как все мы когда-то были студентами, то и здесь решили подстраховаться. На юбилей сбросились и купили ему наручные часы за семьдесят рублей. При его чествовании представитель парткома МВТУ сказал примерно следующее – Дорогой, профессор! Вы находитесь сейчас в таком прекрасном возрасте, что Вас впору рекомендовать в члены политбюро. По тому времени это была очень опасная шутка. Но все смеялись от души. И нам стало понятно, что коллектив не лишен здравого смысла, имеет хороший запас прочности, дружен и может позволить себе и такое. Другой преподаватель, примерно тех же лет, с великолепной памятью – замечательный эрудит, автор собственных исследований, но излагает материал настолько нудно, монотонно, что нас смертельно клонило ко сну, и наши рты непроизвольно открывались в мучительной зевоте. Он это замечал и с юмором говорил, что его из-за этого уже к студентам дневного факультета не подпускают, так что, мол, Вам придется меня терпеть. Но с другой стороны, материал был настолько интересен и нужен, что мы вскоре преодолевали свою сонливость. И далее трудились как прилежные студенты. Ректор вуза профессор Николаев, холостяк, бессребреник в день получки принимал в своем кабинете до двух десятков студентов и раздавал им половину своего заработка. К нему на прием записывались наиболее нуждающиеся студенты, как правило, приезжие.

      Разместили нас в общежитии, недалеко от МГУ, в жилом доме, в трехкомнатной квартире. Профессор математики, автор известных учебников проходил повышение квалификации непосредственно в МГУ. Ему без нескольких месяцев полста. Чуть позже мы отмечали этот юбилей прямо в общежитии. Домой на юбилей он не поехал, хотя жил в двухстах километрах от столицы. Как старший из нас по возрасту и по званию, он взял инициативу в свои руки – с большой хозяйственной сумкой отправился в гастроном. Вскоре сдвинутые столы были заставлены различными “божественными” напитками и закусью. Дружеская попойка продолжалась далеко за полночь. Утром рассчитались, к вечеру, однако, все повторилось. На третий день подсчитали содержимое кошельков и прослезились – они стали воздушными. С этого дня мы разделились на три группы по три человека в каждой – любители зеленого змея, “донжуаны” и театралы. Первые два занятия были наиболее финансово затратными. Три Олега, включая и меня, узурпировали третью группу. Один из троих Олегов оказался евреем, но всем говорил, что он русский – был он белобрысый и нос без горбинки. Но как-то его навестил его родной брат с типично еврейской наружностью и наш Олег был изобличен. Мы от души посмеялись над этой ситуацией. Конечно же, для нас национальность не играла никакой роли. В самом деле, в то время евреи в Советском Союзе все же подвергались некоторой дискриминации. Многие из них меняли фамилии, имена на русские. Как нам рассказывали, в