время работал Владимир Высоцкий. Труппа, возглавляемая Юрием Любимовым, режиссура были горазды на выдумку. До начала спектакля действо начиналось на Таганской площади. Загримированные артисты расхаживали по площади, создавая определенный настрой у будущих зрителей. У входа вместо билетерши стоял человек с ружьем и надевал на штык билеты входящих. Билетов как всегда нет, и мы с другом часа за три подошли к театру, скорее надеясь на чудо. Я предложил навестить главного администратора (с некоторых пор я стал к ним относиться даже с некоторой симпатией). Как помню это, была женщина. Я не стал у нее вымучивать билеты, а просто спросил, не найдется ли для нас какая-нибудь работенка. Ответила утвердительно – во дворе две машины с шестиметровыми досками (пятидесятка), их надо разгрузить и сложить в штабель. Мы с энтузиазмом взялись за выполнение этой работы. Был март, пригревало солнышко, но я, почему-то решил не снимать демисезонное пальто, хотя работать в нем было жарковато, да и перепачкал его изрядно – доски были свежими, смолянистыми. Моего друга “разжарило” – он работал в костюме. За полчаса до начала спектакля мы справились с поставленной задачей. Мой костюм был практически чист. Другу повезло меньше, мало того, что он его весь перепачкал, еще и разорвал по всем швам. Его срочно отвели в костюмерную и наспех залатали большие дыры. Посадили на приставные стулья. Шла премьера спектакля “А зори здесь тихие”. Спектакль произвел на нас достаточно сильное впечатление. После его окончания внезапно гаснет свет. Полумрак. Спускаемся, спотыкаясь, со второго этажа, где был зрительный зал, и испытываем огромную эмоциональную встряску – по обеим сторонам лестницы стоят пять гробов и у каждого по свечке. Мороз по коже. Нам до слез становится жаль пятерых погибших девушек. Так что действо спектакля начинается не только до, но и продолжается после его завершения. Окончательно подавленные, эмоционально опустошенные, молча, возвращаемся в холодное общежитие…
Театр “Современник”
Шел спектакль “Варшавская мелодия”. Я смотрел на сцену и мучился – впереди меня сидел огромный детина и своей широкой спиной загораживал сцену. Посетовал соседке – мол, ничего не видно, не повезло. Соседка мне сказала, чтоб я говорил тише – ведь впереди сидит сам Леонид Утесов. Он только-только оправился после болезни, и сразу же посетил свой любимый театр. Он всегда с удовольствием смотрел все спектакли “Современника”. В антракте я незаметно последовал за Утесовым – он был не один, с внучкой, лет шестнадцати. Вся раскрашенная. Глаза ее были закрыты длиннущими ресницами, и нет-нет она их устанавливала в горизонтальное положение, и на миг приоткрывались ее безразличные ко всему глаза. Мне она показалась далеко не симпатичной. Ее дед действительно выглядел не совсем здоровым.
Кремлевский дворец съездов
Как правило, здесь шли спектакли Большого театра и, конечно, сюда было проще попасть – вместимость зала около шести тысяч человек. Уж не
