В среду получилось хотя бы подобие нормальной работы. Скорее всего, поклонники Карины все-таки начали общаться между собой, и поняли, что если ходить через каждые десять минут в кофейню, то ситуация не изменится, так что я с радостью готовила кофе для всех тех гостей, которых знала и любила.
После обеда у меня наконец-то появилось время просто-напросто выдохнуть. Не вздрагивая от звука открывающейся двери, не расстраиваясь от незаслуженного пренебрежения, и вообще – никуда не спеша, я сделала эспрессо. Подумала, решилась на латте, но едва налила в питчер молоко, как снова открылась дверь.
Первым делом я удивленно взглянула на часы – в такое время всегда было затишье: офисники боялись обвинения в опоздании на работу после обеда, а у студентов только что закончилась большая перемена, так что все, кто хотел, с пар уже сбежали. Но удивительное дело, я взглянула на часы, и именно в этот момент они взбесились: стрелки вздрогнули, стали двигаться навстречу друг другу и потом в прямом смысле слова затанцевали. Взревел капучинатор, хотя я так и не успела его включить, а музыка, которая постоянно лилась из портативной колонки, вдруг заела на одном месте.
– Что за… – Я и о посетителе напрочь забыла, но он о себе напомнил сам.
– Прекраснейшая, восхитительнейшая, вол-шеб-ная!
Я, искренне ошалевшая от таких комплиментов, повернулась к гостю и тут же ощутила настоятельную потребность сесть. Передо мной стоял мужчина, очень похожий на Мистера Проппера из известной рекламы: высокий, мускулистый и абсолютно лысый. Удивительно было только то, что кожа мужчины – от лысой макушки и до кончиков пальцев, выглядывающих из манжетов дорогой рубашки, была нежно-голубого цвета. Его будто бы акварельной краской кто покрасил.
– Вы это мне? – едва слышно спросила я, с открытым ртом рассматривая мужчину. Не сразу я осознала, что одет он совершенно не по погоде – в шелковую белую рубашку с красной бабочкой и брюки со стрелками, да и на обуви ни следа снега. «Переобулся, что ли», – промелькнула мысль и тут же исчезла.
– Тебе, совершенная. Да солнце замирает, когда ты выходишь на улицу – хочет смотреть на тебя подольше, вода в дУше кричит от счастья, что ей довелось касаться твоего тела, все смертные ложатся у твоих ног, осознавая свалившееся на них великолепие.
При каждом слове мужчины мои глаза и рот открывались все шире и шире. Иллюзиями насчет своей внешности я не страдала, а после отрицательной оценки, которую мне дала мужская половина посетителей кофейни в течение двух последних дней, так и вовсе понимала, что такие вычурные комплименты явно предназначены другому человеку.
– Ага. – Я с трудом вернула нижнюю челюсть на месте. – Что будете заказывать?
– Какой заказ? Ну, какой заказ, я тебя