После такого «отвратительного» блюда мне все-таки повезло, так как в одной из кострюлек принесли мороженое ручного производства. Сбитые вручную сливки с ванилью и фисташковой крошкой, оказались такие вкусные, что я скоро забыла пережитый стресс, а затем мне дали целое блюдо джелалабадских желтых манго и веточек крошечных спелых бананов, от которых мое настроение окончательно пришло в норму. «Ничего…,– думала я, наворачивая спелые сладчайшие манго, – в принципе жить можно».
Только я после таких деликатесов прилегла отдохнуть, как снова надо куда-то ехать. «Расул Пахлаван послал за нами машину», – услышала я.
Расул Пахлаван.
Выйдя из дома на улицу, я снова удивилась, впервые в жизни увидев «мерседес». Вообще в Афганистане было странное ощущение, вроде страна бедная, но ни такой бытовой техники, ни таких машин в Москве мне не приходилось видеть. Черный сияющий на ярком солнце «мерседес» был не просто хорош, он был шикарен и принадлежал он другому узбекскому генералу, которого звали Расул Пахлаван. И если бы в тот солнечный мартовский день 1996 года, нам кто-нибудь бы сказал, что хозяину этой машины осталось жить четыре месяца, мы бы подумали, что этот человек сошел с ума.
А это действительно произойдет в июне 1996 года, когда Расула Пахлавана по непонятным причинам застрелит его же собственный телохранитель. Это известие застанет врасплох и испугает семью мужа. Лихорадочно собирая информацию, они поедут домой к Малеку, сводному брату Расула, для выражения соболезнований. По случайному совпадению меня тоже туда возьмут.
Когда мы пришли в дом Малека, нас отвели в женскую половину. Это была просторная комната с белеными стенами и матрасами на полу. Я привыкла к более современным и всегда по моде одетым родственницам мужа, поэтому, увидев жен и родственниц Малека, приняла их за служанок. Они были одеты как женщины из горных кишлаков. От общения с ними складывалось ощущение, что они забиты и запуганы своим мужем.
На тот момент я плохо понимала язык, хотя они особо и не разговаривали. Вдруг неожиданно распахнулась дверь, и в женскую половину, где находились все мы, зашел сам Малек, тем самым нарушая афганские обычаи, запрещающие чужому мужчине находиться в одном помещении с чужой женщиной. Он несколько раз проходил мимо нас, в соседний зал, что-то указывал. Он был такого же высокого роста, как его убитый брат, но гораздо полнее. На нем был светлый «пирантумбан» и жилет.
Я обратила внимание, что Малек как-то