Кшесинский заинтересованно посмотрел на генерала. Определенно, тот казался не таким уж дубовым служакой, каким его привыкли считать. Стоило взять это на заметку.
– В апреле у нас запланированы совместные учения с русскими в Полтаве. В них будут участвовать русские бомбардировщики, оснащенные новым высокоточным ударным комплексом. Неплохо было бы воспользоваться случаем и подставить медведю подножку. Может, зверюка шлепнется на свой волосатый зад, – вертя в пальцах «Паркер» с золотым пером, сказал референт Эдвард Митчелл. – И выяснить устройство этого комплекса, а то и заполучить его. В создавшейся ситуации это будет достаточно просто сделать.
– Смотрите, Эд, чтобы медведь, шлепнувшись, не придавил вас своим волосатым задом.
Бывший сотрудник Восточного отдела ЦРУ остался невозмутим.
– Материалы я вам подготовил.
– Ну что, господа, – Кшесинский откинулся на спинку кресла, – будем действовать по всем этим направлениям. Мы вырвем у медведя его клыки.
Глава 3. Приметы грядущей беды
Два истребителя Су-27 с ревом прошли над полосой и, выполнив разворот, начали снижаться по глиссаде. Чиркнули по бетону пневматики основных «ног» шасси, истребители опустили свои острые носы. Хлопнули, раскрывшись, оранжевые купола тормозных парашютов.
Звук двигателей поднялся на высокие ноты, а потом опал. Олег прогрохотал ботинками по дюралевой стремянке и спрыгнул на бетон. К нему подошел Юра.
– Разрешите получить замечания?
– Нормально. Иди отдыхай.
– Олег Николаевич, распишитесь, – техник самолета подал ему журнал технической готовности. – Как машина?
– На «пять с плюсом», спасибо, Павел Филиппович.
Летчики направились к группе офицеров, стоявших на самом краю стоянки возле пожарного щита.
– Привет, ребята.
– Здорово, Олег, огня не будет? – обратился к Щербине замкомэска Александр Чернов.
– Так я ж курить бросил.
– О, а я и забыл, – летчик чиркнул протянутой кем-то зажигалкой и выпустил облако дыма.
В это время Женя Васильев, весельчак и балагур из первого звена, завладел вниманием летчиков, рассказывая очередную байку:
– Ой, мужики, как я в отпуске лажанулся… Поехал я, значит, к себе домой, а у нас в городе аэроклуб – первая моя «альма-матерь». Приехал же такой, весь на понтах,