–
Лера, мне нужно с тобой поговорить. Но не в офисе. Ты можешь зайти сегодня в тринадцатую квартиру, скажем в три часа дня? – продолжил он, не обращая внимания на удивленный взгляд молодой женщины.
Лера пожала плечами неуверенно:
–
Хорошо…
–
Вот и здорово. Не забудь только!
Придя в офис, Лера поделилась произошедшим событием с Людой, работающей здесь значительно дольше. Она была гораздо старше, умнее и мудрее.
–
Ну что, девка, тебе сказать…, – начала Люда, – готовься.
–
К чему? – наивно поинтересовалась Лера.
–
Ну не к чаепитию уж точно, – усмехнулась Люда.
–
Ты что, думаешь… , – она не договорила, подразумевая то, что в данном случае у обоих было на уме.
–
А что он не мужик, что ли?
–
Но он ведь обожает свою жену, смотри похудел как, подурнел. Не следит совсем за собой.
–
Ой, Лерка, мужики все одинаковые, – вздохнула Люда. – Кобели! А что ему мешает продолжать любить ее и трахнуть тебя?
–
Я не собираюсь с ним, ты что?
– округлились глаза у Леры.
–
Я тебе вот что скажу. Подумай, прежде чем принимать решение. Ты хочешь остаться на этой работе?
Лера неуверенно пожала плечами, что означало: ну, вроде.
–
Так дай ему! – припечатала Люда. – От тебя не убудет. Но тогда он тебя точно не сократит.
–
Он мне противен, если честно.
–
Смотри сама, иначе следующей будешь ты.
В три часа дня Лера звонила в дверь квартиры номер 13. Гадюкин моментально распахнул ее: создалось чувство, что он стоял по ту сторону и ждал. Нервно осмотрел лестничную клетку: нет ли кого.
–
Пришла… Заходи, Лерочка! Я так рад…, – глаза его светились.
Квартира была убогой, практически без мебели. Гадюкин подошел к окну и стал говорить. Он что-то рассказывал: о себе, жене, детях… Как исповедовался. Лера слушала его вполуха и пыталась понять, что она здесь делает. Босс говорил много и долго, и постепенно Лера поняла, что ее старшая подруга, наверное, ошиблась в своих догадках: ему просто надо было выговориться. И слушателем он почему-то выбрал ее, Леру. В этот момент диалог его достиг своего апогея:
–
Вот чего ей не хватает, чего? – обычно монотонный бубнящий голос Гадюкина приобрел зычные нотки, – никто никогда ее так не будет любить, как я. Да мы столько прошли вместе, чтобы приехать в Москву, достичь здесь чего-то. А дети? – и в этот момент он заплакал. Обычными, совсем не начальственными, слезами. – Я ее так люблю, жизни не представляю