По каменной дорожке я чуть ли не бежала. На крыльце я заметила все этого же Блондина, подпирающего колонну пятой точкой равновесия. Завидев меня, он с едкой ухмылкой приложил к виску два пальца и наклонил голову. Я, как обычно, сузив глаза, показала ему средний палец и отправилась в корпус.
Еще раз я встретила Блондина на входе в столовую. Он как будто только меня и ждал. Уставившись в книгу, я подчеркивала карандашом, который иногда за ненадобностью запихивала в пучок волос, то что мне пригодиться для ближайшего экзамена. Из-за этого Паркера я заметила не сразу, а лишь тогда, когда чуть ли не врезалась в него. Увидев перед собой белые кроссовки, я сделала недовольное лицо и подняла глаза на Паркера, попутно убирая карандаш в волосы. Блондин ухмылялся.
Ну, что у него за мерзкая привычка? Как же меня это бесит! И вот почему эта задница привязалась именно ко мне? Что ему тупых блондинок мало? При этом они сами вешаются к нему на шею. Я же не испытываю к этой эгоистичной зануде ничего, кроме безудержного отвращения.
– Чего? – спросила, раздраженным тоном.
– Ну, и видок у тебя, Рыжая – проговорил Паркер, и снова его мерзкая ухмылка.
Честное слово, я его убью когда-нибудь!
– Чем тебе мой вид-то не понравился?! – снова возмутилась я.
– Ты на себя с утра в зеркало смотрела? – спросил он, вытаскивая карандаш из моих волос.
– Я проспала – я выдернула свой карандаш из рук Паркера и вложила его в книгу, – как будто ты по утрам выглядишь лучше?
Он фыркнул, закатывая глаза.
– ты помнишь, какой сегодня день? – он наклонился ко мне.
Теперь настала моя очередь закатывать глаза. Забудешь тут, как же!
– Еще бы, – я изобразила мерзкую ухмылку, – именно это не позволило мне вчера упиться до чертиков…
Эта зараза расплылась в мерзкой ухмылке. Нет, я и вправду его убью! Дабы не воплотить свои мерзкие мысли в реальность, я поспешила ретироваться, но почти у входа резко развернулась и поделилась долбящей меня мыслью:
– Может, ты все-таки передумаешь и отстанешь от меня…
– А родителям я что должен сказать? – Паркер недобро зыркнул в мою сторону.
– Да, мне все равно. Ну, вот чувствует моя пятая точка, не кончиться это добром. Давай вот сейчас прекратим весь этот спектакль. И разойдемся в разные стороны. Ты дальше продолжишь окучивать своих блондинок, а я буду держаться от тебя подальше. Ну, будь хоть сейчас человеком. Оставь меня в покое…
– Ты думаешь, мне это нравиться, Рыжая?
– Тем более…
– Уже поздно что-либо менять.
– Зачем ты вообще называл ему мое имя? – вырвался у меня давно мучающий вопрос.
– Так получилось – тихо пробубнил он.
– Вот скажи мне, у тебя всегда все через то место, на котором ты сидишь, происходит или этот случай особенный был?
– Я же говорю,